"Патриция Гэфни. Леди удача " - читать интересную книгу автора

откуда ни возьмись, появились новые "наставники", научившие ее флиртовать
(в Париже это считалось самым необходимым навыком для светской дамы), а
также ездить верхом, фехтовать, распевать неприличные песенки и пить, не
хмелея, наравне с мужчинами. Впрочем, считалось, что об этих тонкостях ее
образования тетушке ничего не известно.
Кассандра вновь вспомнила о приглашении кузена посетить маскарад. Ей
больно было думать, что не он один считает ее столь бесчувственной,
легкомысленной и пустоголовой, способной поехать развлекаться на следующий
день после смерти отца, и все же по чистой совести она не могла обижаться
на Фредди. Последние два-три года она вращалась среди людей, считавших
радости земные главной и даже единственной целью своей жизни, и, хотя
бывали минуты, когда существование в этом избранном кругу представлялось ей
пустым и никчемным, хотя убожество их развлечений порой вызывало у нее
желание закричать от бессильной досады, она ни разу не сделала попытки
вырваться. В конце концов, это же были ее друзья! Кроме них, у нее никого
не было. И ей казалось забавным, а втайне даже льстило, что сами они
считают ее чуть ли не "синим чулком".
Она с трудом заставила себя прислушаться к словам тетки, объяснявшей с
натужным неискренним сочувствием, почему Касс вряд ли сумеет устроиться
компаньонкой в каком-нибудь приличном доме.
- Боюсь, что люди благородного происхождения не захотят взять на
работу дочь человека, казненного за покушение на короля. Скандал вышел
слишком громким, возможно, слухи вообще никогда не утихнут. Учти,
Кассандра, здешнее общество куда более чопорное, чем в Париже. Кстати об
этом - на прошлой неделе я разговорилась с миссис Резерфорд, золовкой леди
Хелен Спенсер (между прочим, ее внучатый племянник стал виконтом благодаря
удачной женитьбе), и она упомянула - разумеется, по секрету и с большим
сочувствием, уверяю тебя, - что в Париже о тебе ходили... ну, скажем так,
слухи, достигшие, к сожалению, и Лондона.
- Слухи обо мне? - изумилась Кассандра, смутно надеясь, что ее тетя
перепутала местоимения.
Впрочем, леди Синклер старалась соблюдать приличия и никогда не
афишировала свои многочисленные любовные интрижки. И уж тем более никогда
не обсуждала их со своей племянницей.
- Боюсь, что да, - продолжала тетушка, не обратив внимания на ее
вопрос. - О, тебе нет нужды уверять меня в том, что ничего дурного ты не
делала! Как твоя попечительница я всегда заботилась о твоем добром имени и
следила за тем, чтобы на нем не было ни единого пятнышка.
В этих словах заключалась такая вопиющая, такая наглая ложь, что
Кассандре пришлось отвести взгляд. Пока они жили в Париже, леди Синклер
взяла себе за правило не замечать существования своей племянницы и
придерживалась его с завидным упорством в течение двенадцати лет.
- Но с годами ты поймешь, что стоит возникнуть подобного рода
сплетням - и нет на свете такой силы, которая могла бы их остановить или
заглушить, какими бы несправедливыми и безосновательными они ни были.
- Да о каких сплетнях вы говорить?
- Ну, моя дорогая, ходили, к примеру, разговоры о слишком близких
отношениях между тобой и графом де Бовуа.
Кассандра откинулась головой на спинку дивана и закрыла глаза.
- И потом был еще тот злосчастный эпизод с фонтаном в Тюильри.