"Рейнгольд Гейденштейн. Записки о московской войне (1578-1582) " - читать интересную книгу автора

занимается историею его царствования, тем более должно казаться
удивительным, как при такой жестокости могла существовать такая сильная
любовь к нему народа, любовь, с трудом приобретаемая прочими государями
только посредством снисходительности и ласки, и как могла сохраниться та
необычайная верность его к своим государям. При чем должно заметить, что
народ не только не возбуждал против него никаких возмущений, но даже
выказывал во время войны невероятную твердость при защите и охранении
крепостей, а перебежчиков было вообще весьма мало. Много, напротив, нашлось
и во время этой самой войны таких, которые предпочли верность к князю, даже
с опасностию для себя, величайшим наградам. Это объясняется, кроме многих
других причин, между прочим и тою, о которой мы говорили выше, двояким
религиозным их убеждением. Они считают варварами или басурманами всех, кто
отступает от них в деле веры, даже и тех, кто следует обрядам Римской
церкви, и отвращаются от них, как от какой-то язвы, считая непозволительным
иметь что либо общее с ними; вследствие такого убеждения явился обычай, что
всякий раз, когда князья выслушивают иностранных послов, они имеют пред
собою таз с водою, чтобы ею тотчас обмыть руки, как бы оскверненные от
прикосновения иностранцев. По установлениям своей религии, считая верность к
государю в такой же степени обязательною, как и верность к Богу, они
превозносят похвалами твердость тех, которые до последнего вздоха сохранили
присягу своему князю, и говорят, что души их, расставшись с телом, тотчас
переселяются на небо и наслаждаются небесным блаженством наравне с душами
тех учеников нашего Спасителя, которые до конца остались тверды в своем
благочестии и вере. Князья поддерживают суеверие, сколько это зависит от их
власти. Они не позволяют никому ездить к чужестранным каким либо народам, не
позволяют даже чужестранцам вступать с их подданными в сношения; отправляя
кого либо послами, они распоряжаются так, что к каждому послу приставляют по
одному сторожу, и никому из них не позволено переговариваться с кем либо без
сторожа. Вследствие этого Москвитяне, ходя как бы в постоянных потемках
невежества, не видев обращения других народов и не понимая вообще приятности
свободы, настоящее предпочитают более лучшему, известное сомнительному. К
этому присоединяется страх, любовь и забота каждого о своих близких -
обстоятельство, легко ослабляющее даже и великие характеры, привыкшие к
свободе. От тех, кого князь выбирает начальниками войск или крепостей, или
вообще назначает на какие либо должности, он всегда держит в виде заложников
жен, детей, родственников и все то, чем всего более тот дорожит. Если кто
либо из таких лиц изменит ему, или если какое либо дело сделает не по его
желанию, или не по его воле, он предает заложников страшным мучениям.
Относительно займов, долговых обязательств и других частных сделок у них
очень мало писанных законов. Есть разнообразные и жестокие наказания
смертью, есть разного рода штрафы и битье батогами; все эти наказания, при
безграничной власти князя, налагаются столь же часто, как мы сказали, по его
произволу, сколько по заслугам; содержание в тюремном заключении они считают
больше, чем штрафом или пенею, наказание же ссылкою им совершенно
неизвестно. Князь собирает думу более для вида, так как всем распоряжается
по своей воле. Большая часть ее членов состоит, как известно, из князей,
потомков тех первоначальных князей, которые были подчинены Московскими
князьями, или таких, которых государь из уважения к заслугам или по своей
милости возвел в это звание или чин. Более знатные отличаются от народа, как
разными знаками, так и тем, что они, по примеру государя, одни пишут имя