"Элизабет Гейдж. Ящик Пандоры, Книги 1 - 2" - читать интересную книгу автора

существование чем-то раздражало отца. И она инстинктивно льнула к матери,
чьи теплота и понимание стали для нее единственной защитой. Они вдвоем
наблюдали жизнь большого американского города. Лаура, для которой это была
единственная знакомая земля, научилась уживаться с парадоксами красоты и
опасностей в Саус-Сайд, о которых рассказывала ей мать. Та все еще не могла
хорошо говорить по-английски, и ее понимание Нового Мира было больше
основано на слухах и фантазии, чем на реальном знании.
Тем временем отец оставался угрюмым, отталкивающим человеком. Лаура
избегала его. Слыша его приближение, пряталась по углам и не произносила ни
слова в его присутствии. Она не понимала, что в его глазах ее рождение
завершило процесс ссылки и отчуждения, который начался его женитьбой.
Он мечтал стать землевладельцем в родной Чехии, уважаемым друзьями и
родственниками, иметь сына, который унаследовал бы его имя и владения.
Вместо этого он так и оставался неизвестным эмигрантом, плывущим по течению
в суматохе чуждой страны, где ни имена, ни люди не удерживались, смываемые
равнодушной рекой коммерции и прогресса. Итак, в глазах Лауры ее отец
олицетворял холодность и безразличие города, а не тепло и защиту домашнего
очага. Она боялась его больше, чем кого бы то ни было.
Так продолжалось до того дня, когда он начал учить ее шить. Была зима.
Мать послала ее к отцу с каким-то поручением. Когда она вошла, он работал
над куском ткани на старой машинке, которая стоила ему всех его сбережений.
- Привет, - вдруг сказал он на чешском, - садись ко мне на коленку и
учись.
Она наблюдала, как иголка танцевала по темному куску материи. Быстро
вверх и, замедляя свой ход, вниз, согласно каким-то таинственным командам,
исходившим от напряженных, осторожных рук ее отца. Она уселась поглубже на
его коленку, испуганная острым маленьким орудием, вонзавшимся в мягкую
материю. Потом, к ее удивлению, отец перерезал нитку, вывернул материю, и
она увидела, что это была хорошо сшитая блузка, таинственно возникшая, как
кролик из шляпы фокусника.
Джозеф Белохлавек видел, какой интерес дочь проявляла к его работе, и
начал учить ее. Несмотря на свои годы она приняла этот вызов как должное.
Она восхищалась самим процессом шитья, превращавшим бесформенные куски ткани
в выкроенные детали одежды, пока законченный предмет не появлялся во всей
красоте формы и цвета.
С этого первого дня Лаура обнаружила, что она, наконец, переломила
отношение отца к себе. Ей никогда не приходило в голову, что ее талант к
шитью позволял отцу воображать, что она и была тем самым наследником,
которого его жена не могла ему дать. Несмотря на это, Лаура была счастлива,
что ее приняли, и ей нравилось сидеть на его коленях в мастерской и
управлять машинкой. Иногда он шил ей платья из оставшихся кусков материи,
которые находил в городе. Он примерял их на нее, его пальцы были странно
мягкими, когда оборачивали одежду вокруг ее маленького тела. В эти моменты в
его прикосновениях чувствовалась теплота, которая заставляла ее сиять от
радости. Но за стенами мастерской он был такой же отец, как всегда:
молчаливый, занятый, поглощенный горькими воспоминаниями и ненавистью к
миру, такой сильной, что Лауре казалось, что эта ненависть включает и ее, и
мать.
Получилось так, что она вела теперь двойную жизнь. Льнула к матери,
когда ей требовалось нежное прикосновение, поцелуй, улыбка, в то же время