"Конрад Гейден. История германского фашизма " - читать интересную книгу автора

Все это рассуждение построено на целом ряде явных передержек. Прототип
всех еврейских вождей пролетариата - Лассаль был далек от того, чтобы
выкуривать нееврейскую интеллигенцию; напротив, он всячески привлекал ее и,
даже более того, он предостерегал своих товарищей против еврейского
руководства. Можно доказать, что еврей-социалист часто оказывается
отщепенцем в семье, врагом, а не компаньоном своего "братца". И наконец,
образ Исаака Кона, подстрекающего массы на фабричном дворе, противоречит
обычному утверждению из того же источника, что еврей слишком белоручка,
чтобы мешаться в рабочую массу. И тем не менее из всех этих передержек
создается законченная картина чрезвычайной выразительности.
Требуется доказать существование заговора. По старому приему софистики
заговор незаметно в процессе речи превращается в доказанную предпосылку. Из
этой предпосылки с необходимостью вытекают затем отдельные мысли и
практические выводы, тогда как в сущности они сами нуждаются в
доказательстве, прежде чем могли бы послужить доказательствами. Заговор
существует, потому что социалистическая и революционная деятельность евреев
ведет только к разрушению национальной экономики; эта деятельность ведет
только к разрушению национальной экономики, потому что вытекает из
еврейского заговора, а заговор существует, потому что... Вся цепь
доказательств лжива в целом, но именно поэтому она неуязвима в каком-либо
отдельном пункте. В самом деле, допустим даже, что удалось довести дискуссию
до основного вопроса: где доказательство заговора? В таком случае вам
ответят примерно следующее: заговор можно узнать только по его результатам;
если бы известно было его начало, он тогда же был бы раздавлен. И наконец,
публика всегда предпочитает поверить хотя бы и на 90% недоказанному
разоблачению, чем опровержению, хотя бы оно было обосновано на все 100%.
Такова в особенности та публика первых послевоенных лет, которая никак
не желала мириться с жребием судьбы, решившим войну не в пользу Германии.
Для этих людей величие, проявленное Германией в грандиознейшей из всех войн,
шло насмарку, если нельзя было объяснить поражение какой-либо магией. Все
легенды о добродушном богатыре и коварном карлике, оказывается, были
предвидением этой судьбы Германии, этого падения мировой империи в
результате чего-то незначительного, презренного, незамеченного, в результате
конгресса талмудистов в Базеле. Признаться в честном поражении в великой
борьбе не желали; почему-то считали, что почетнее быть сраженными не мечом,
а жалким червем. "Виноваты евреи" - так утешала себя эта публика. Нотабене:
таков был народный антисемитизм первых послевоенных лет. Наряду с ним
имелась и более глубокая трактовка проблемы; в частности, ее культивировала
впоследствии берлинская группа национал-социалистов, возглавлявшаяся Отто
Штрассером{45}. Но Розенберг стоял за правоверную версию, он верил в чудо
"сионских мудрецов" буквально.
Мастер слова
Приведенная выше цитата проливает яркий свет на психику Гитлера как
"человека инстинкта". Трудно представить себе более печальное заблуждение
инстинкта. Задача заключалась в том, чтобы открыть глаза обманутым рабочим.
Как же это делается? Гитлер рассказывает им, что евреи пятьдесят лет водили
их за нос. Он рассказывает это, можно сказать, эффектно. Но если бы даже он
преподнес это в сто раз эффектнее, это должно было лишь теснее сплотить
рабочих вокруг старых вождей. Человека нельзя заставить отказаться от своей
партии, своих убеждений, своих товарищей, заявляя ему, что все покоилось с