"Генрих Гейне. Флорентийские ночи" - читать интересную книгу автора

- Мы уехали на следующий день, и я ни разу не видел больше прелестного
изваяния,- ответил Максимилиан.- Но сердце мое было полно им целых четыре
года. Необычайное влечение к мраморным статуям возникло с тех пор в моей
душе, и не далее как нынче утром я ощутил его властную силу. Я возвращался
из Лауренцианы, из библиотеки Медичи, и не помню, как очутился в капелле,
где этот великолепнейший род Италии построил себе усыпальницу из драгоценных
каменьев и мирно покоится в ней. Целый час простоял я, погруженный в
созерцание мраморной женской фигуры, мощное телосложение которой
свидетельствует о том, что сотворена она дерзновенным и могучим гением
Ми-келанджсло, меж тем как весь образ овеян такой неземной нежностью, какой
обычно не встретишь у этого великого ваятеля. В изваянии этом заключен целый
мир грез со всем его затаенным блаженством, ласковый покой осеняет
прекрасное тело, умиротворяющий свет луны словно разливается по его жилам...
Это "Ночь" -творение Микеланджсло Буонарроти. О, как бы хотелось уснуть
вечным сном в объятиях этой ночи...
- Живописные изображения женщин всегда менее волновали меня, нежели
изваянные, - помолчав, продолжал Максимилиан. - Лишь однажды был я влюблен
в картину. В одной из церквей Кельна на Рейне я увидел мадонну чарующей
красоты. Я стал ревностным прихожанином, всецело погрузившись в мистический
дух католицизма. Я рад был бы, подобно испанскому рыцарю, вес дни свои
драться на жизнь и на смерть во имя непорочного зачатия девы Марии, царицы
ангелов, прекраснейшей дамы неба и земли!
Я с большой симпатией относился тогда ко всему снятому семейству и
особенно приветливо снимал шляпу всякий раз, как проходил мимо праведного
Иосифа. Однако такое состояние длилось недолго, и я без церемоний покинул
матерь божию, когда в одной галерее античных древностей иознакдмился с
греческой нимфой, которая долго продержала меня в своих мраморных оковах.
- И вы любили всегда только женщин, высеченных из камня или написанных
на пологие? - с усмешкой спросила Мария.
- Нет, я любил и мертвых женщин,- промолвил Максимилиан, и лицо его
снова стало очень серьезным.
Не заметив, что Мария вся содрогнулась от этих слов, он спокойно
продолжал свой рассказ.
- Как ни странно, по я однажды влюбился в девушку, умершую за семь лет
до того. Крошка Вери совершенно пленила меня, когда я познакомился с ней.
Целых три дня я был всецело занят этой юной девицей и восторгался всем, что
бы она ни говорила и ни делала, как бы ни проявляла свою прелестную,
своеобычную натуру, однако сердце мое оставалось довольно холодно, не
испытывало при этом особой нежности. Не удивительно, что я не был чрезмерно
потрясен, узнав спустя несколько месяцев, что она скоропостижно умерла
вследствие нервной горячки. Я совершенно забыл ее и убежден, что за все
истекшие годы ни разу не вспомнил о ней. Так прошло целых семь лет, я
находился в Потсдаме с намерением насладиться чудесными летними днями в
полнейшем одиночестве. Я ни с кем не соприкасался, и все мое общество
ограничивалось статуями, находящимися в саду Сан-Суси. И тут вдруг у меня
всплыли в памяти чьи-то черты лица и на редкость приятная манера говорить и
двигаться, причем я никак не мог вспомнить, кто их обладатель. Нет ничего
мучительнее, как рыться в старых воспоминаниях, и потому я был даже
обрадован, вспомнив через несколько дней крошку Вери и поняв, что взволновал
меня ее милый, забытый образ, внезапно воскресший предо мной. Да, я