"Генрих Гейне. Идеи. Книга Le Grand" - читать интересную книгу автора

венками и оросит ее слезами верности. О женщины! Кляните меня, осмеивайте,
отвергайте! Но оставьте меня в живых! Жизнь так игриво-мила, и мир так
приятно-сумасброден! Ведь он - греза опьяненного бога, который удалился a
la frarncaise1 с пиршества богов, лег спать на уединенной звезде
и не ведает сам, что все сны свои он тут же создает, и сновидения эти бывают
пестры и нелепы или стройны и разумны. Илиада, Платон, Марафонская битва,
Моисей, Венера Медицейская, Страсбургский собор, французская революция,
Гегель, пароходы и т. д.-все это отдельные удачные мысли в творческом сне
бога. Но настанет час и бог проснется, протрет заспанные глаза,
усмехнется-и наш мир растает без следа, да он, пожалуй, и не существовал
вовсе.
Но что мне в том! Я живу. Если я лишь образ чьего-то сна, пусть так, -
все лучше, чем холодное, черное, без-
___________________________
1 На французский лад; в данном случае - незаметно
(фр.).
108


душное небытие смерти. Жизнь - высшее благо, а худшее из зол -
смерть. Берлинские гвардии лейтенанты могут сколько угодно зубоскалить и
считать признаком трусости, что принц Гамбургский с ужасом отшатывается от
своей разверстой могилы, - все же Генрих Клейст обладал не меньшим
мужеством, чем его коллеги с грудью колесом и перетянутой талией, и он, увы,
успел доказать это. Но все сильные люди любят жизнь. Гетевский Эгмонт
неохотно расстается "с милой привычкой к бытию и действию". Эдвин Иммермана
хватается за жизнь, "как дитя за грудь матери", и хоть не сладко ему жить
чужой милостью, он все же молит смилостивиться над ним:
Ведь жизнь, дыханье - высшее из благ.
Когда Одиссей видит в подземном царстве Ахилла во главе мертвых героев
и восхваляет его за славу среди живых и почет даже среди мертвецов, тот
отвечает :
О Одиссей, утешение в смерти мне дать не надейся; Лучше б хотел я
живой, как поденщик работая в поле, Службой у бедного пахаря хлеб добывать
свой насущный, Нежели здесь над бездушными мертвыми царствовать мертвый.
И, наконец, великий Израиль Лев, которого майор Дюван вызвал на
поединок, сказав ему: "Если вы уклонитесь, господин Лев, я сочту вас жалким
псом", - ответил так: "Я предпочитаю быть живым псом, нежели мертвым
львом!" И он был прав...
Я достаточно часто дрался на дуэли, madame, чтобы иметь право сказать:
хвала творцу, я жив! В жилах моих кипит алая жизнь, под ногами моими дрожит
земля, в любовном пылу прижимаю я к груди деревья и мраморные изваяния, и
они оживают в моих объятиях. В каждой женщине я обретаю целый мир, я
упиваюсь гармонией ее черт и одними лишь глазами могу впитать больше
наслаждения, чем другие всеми своими органами за всю долгую жизнь. Ведь
каждый миг для меня бесконечность. Я не измеряю время брабантским или малым
гамбургским локтем, и мне незачем ждать от священников обещаний другой
жизни, раз я и в этой могу пережить довольно, живя прошлым, жизнью предков,
и завоевывая себе вечность в царстве былого.
109