"Генрих Гейне. Луккские воды" - читать интересную книгу автора

- Мы? Миледи! Вы, значит, причисляете себя к нам? Позвольте
запечатлеть братский поцелуй на вашем челе.
- Ах, я говорю, мы - приехавшие на воды, причем я еще, право, самая
разумная... А поэтому вы легко можете себе представить, какова же самая
сумасшедшая, именно Юлия Максфилд, постоянно утверждающая, что зеленые глаза
означают весну души; кроме того, здесь две молодые красавицы...
- Конечно, английские красавицы, миледи?
- Доктор, что значит этот насмешливый тон? По-видимому,
изжелта-жирные, макаронные лица так пришлись вам по вкусу в Италии, что вы
совершенно равнодушны к британским...
- Плумпудингам с глазами-изюминками, грудям-ростбифам, отделанным
белыми полосами хрена, гордым паштетам...
- Было время, доктор, когда вы приходили в восторг всякий раз, как
видели красивую англичанку...
- Да, это было когда-то! Я и сейчас не склонен отказывать в признании
вашим соотечественницам. Они прекрасны, как солнце, но - как солнце из
льда, белы, как мрамор, но и холодны, как мрамор, близ холодного их сердца
замерзают бедные...
- О! Я знаю кое-кого, кто не замерз и вернулся из-за моря свежим и
здоровым, и это был великий, немецкий, дерзкий...
- По крайней мере, он простудился так сильно близ
235


ледяных британских сердец, что до сих пор у него, насморк.
Миледи, казалось, была задета этими словами; она схватила хлыст,
лежавший между страницами романа в виде закладки, провела им между ушей
своей белой, тихо заворчавшей охотничьей собаки, быстро подняла шляпу с
пола, кокетливо надела ее на кудрявую головку, раза два самодовольно
взглянула в зеркало и гордо произнесла : "Я еще красива!" Но вдруг, как бы
охваченная трепетом темного, болезненного ощущения, остановилась в
задумчивости, медленно стянула с руки белую перчатку, подала мне руку и,
стремительно угадав мои мысли, сказала: "Не правда ли, эта рука не так уже
красива, как в Рамсгейте? Матильда за это время много выстрадала!"
Любезный читатель! Редко можно разглядеть трещину в колоколе, и
узнается она лишь по звуку. Если бы ты слышал звук голоса, которым
произнесены были эти слова, ты бы сразу понял, что сердце миледи - колокол
из лучшего металла, но скрытая трещина удивительным образом глушит самые
светлые его тона и как бы окутывает их тайной грустью. Но я все-таки люблю
такие колокола: они находят родственный отзвук в моей собственной груди; и я
поцеловал руку миледи, пожалуй, сердечнее, чем когда-либо, хотя она и не так
уж была свежа, и несколько жилок, слишком резко выделявшихся своим голубым
цветом, также, казалось, говорили мне: "Матильда за это время много
выстрадала!"
Взгляд, который она бросила на меня, подобен был грустной одинокой
звезде в осеннем небе, и она сказала нежно и сердечно: "Вы, кажется, уже
мало меня любите, доктор! Только сострадание выразилось в слезе, упавшей мне
на руку, словно милостыня".
- Кто же заставляет вас придавать такой скудный смысл безмолвной речи
моих слез? Держу пари, белая охотничья собака, льнущая сейчас к вам,