"Николай Эдуардович Гейнце. Скудные дни Великого Новгорода (Повесть) " - читать интересную книгу автора

- Связался черт с младенцем... - судили и рядили они. - Цыганское
отродье узаконил... девчонку... Уж рубил бы дерево по себе, взял бы
вдовицу какую честную... а то наподи, с приемной дочерью обвенчался.
Басурман, уж подлинно басурман... Не даст ему Бог счастья!..
В силу роковой случайности, последнее предсказание злобных женских
языков оправдалось на деле.


V. Без матери

Слишком полно, но, увы, и слишком коротко было счастье новобрачных.
Прошел год с небольшим жизни, полной того нежащего и тело, и душу
семейного покоя, жизни, которая редко выпадала для супружеских пар и того,
более чем на три столетия отдаленного от нас времени, и с которой уже
почти совершенно незнакомы современные супружеские пары.
Этот покой дается лишь чистой, освященной церковью взаимной любовью,
прямой и открытой, без трепета тайны, без страха огласки и людского суда -
это тот покой, который так образно, так кратко и вместе так красноречиво
выражен апостольскими правилами: "Жены, повинуйтесь мужьям своим", "мужья,
любите своих жен, как собственное тело, так как никто не возненавидит свое
тело, но питает и греет его".
Только под солнцем согревающей любви мужа может возрасти тот пышный,
редкий и роскошный цветок, который называется любящей и покорной женою.
Такою именно женою и стала Елена Афанасьевна, вышедши замуж за своего
приемного отца, Афанасия Афанасьевича Горбачева.
Но, повторяем, не долго владел счастливый муж таким сокровищем. Она
предупредила правду слов какого-то старинного, давно забытого поэта:
"Прекрасное все гибнет в дивном цвете, Нет ничего прекрасного на
свете!".
Елена Афанасьевна действительно погибла "в дивном цвете".
С открывшегося горизонта счастия Горбачева вдруг раздался грозный
громовой удар именно тогда, когда на этом горизонте, казалось, не могло
зародиться ни одного облачка, а напротив, сияла заря чудной надежды.
Он готовился быть отцом.
Эта надежда осуществилась, но вместе с криком ребенка - девочки,
криком, возвестившим о новой зажегшейся жизни, раздался болезненный,
стонущий вздох матери - вестник жизни угасшей.
Это был последний вздох.
Елены Афанасьевны Горбачевой не стало.
У постели умершей матери и колыбели новорожденного младенца рыдал
неутешный вдовец.
Казалось, укор небесам готов был сорваться с его уст среди этих
рыданий, так неожиданно, так, казалось, безжалостно было разбито его
счастье, была разбита его жизнь. Как контраст, в эту горькую минуту почти
нечеловеческой скорби припомнился Афанасию Афанасьевичу еще тот недавний
вечер - всего несколько месяцев тому назад - когда он, вернувшись из
лабаза домой, остался наедине со своей ненаглядной Аленушкой, той самой
Аленушкой, которая теперь бездыханным трупом лежит перед ним, а тогда
сияла красотой, здоровьем и счастьем.
Как живо помнит он это, как вишня раскрасневшееся, прекрасное лицо,