"Николай Эдуардович Гейнце. Скудные дни Великого Новгорода (Повесть) " - читать интересную книгу автора

VII. Первая любовь

Обедня в соборе Богоматери окончилась.
В Александровской слободе господствовали воскресное оживление,
исключая Купеческую улицу, которая казалась сравнительно пустынною.
Купеческие лавки и лабазы, все без исключения были заперты.
В то время на Руси казалось дико даже возбуждать вопрос о праздничном
отдыхе; праздничный день в ту далекую от нас эпоху был на самом деле
праздником, то есть днем, посвященным Богу, а не людям.
Даже иностранные купцы, "басурмане", как их называл народ,
подчинялись этой силе народной набожности, да и не осмеливались, боясь
взрыва негодования народа, заняться торговлей в воскресенье или в
праздник.
Сила веры была крепка на Руси.
Был первый час после полудня.
В доме Федосея Афанасьевича Горбачева трапезовали.
За столом, уставленным всевозможными праздничными яствами и питиями,
начиная с пирогов и кончая квасами и крепкими медами, восседала вся
многочисленная семья Горбачева: сам с самой, пять дочерей и три сына;
старший, как мы знаем, остался в Новгороде.
В описываемое же нами воскресенье семья эта увеличилась еще прибывшей
за два дня перед тем из Новгорода племянницей Федосея Афанасьевича, хорошо
знакомой нам Аленушкой.
Последняя сидела рядом с младшей дочерью Горбачева Настей и кушала,
заметно, очень лениво.
Вообще, она чувствовала себя с самого дня своего приезда в слободу не
по себе.
Что случилось с ней, она не ведала сама.
И случилось-то так невзначай, неожиданно.
С какою радостью, с какими веселыми мыслями ехала она в
Александровскую слободу, - эта радость немного омрачилась разлукой с
отцом, - сколько надо было ей порассказать Насте о происшедшем за время
отсутствия последней из Новгорода, какой короб новгородских новостей везла
она для дяди и тетки, а приехала и сделалась вдруг грустной,
сосредоточенной, почти немой.
Какая же тому была причина?
Елена Афанасьевна и сама не знала ее, хотя с каким-то испугом о ней
догадывалась.
Не ускользнуло это расположение духа Аленушки от старших, не
ускользнуло оно и от ее подруги - Настасьи Федосеевны.
На расспросы первых и даже на расспросы своей любимой няньки, Агафьи
Тихоновны, Елена Афанасьевна отвечала уклончиво, ссылаясь на нездоровье, и
лишь допытыванье Насти сломило упорство, и Аленушка, упав на грудь
подруги, сквозь слезы прошептала:
- Сглазил, видно, меня... он...
- Кто он? - удивленно спросила Настасья Федосеевна.
Это было в субботу. Молодые девушки сидели вечером в комнате Насти.
- А вечор, как въехала я в слободу, на грех из кибитки выглянула, а
по дороге навстречу парень идет в чудном, расписном кафтане...
- Опричник? - вспыхнула Настя.