"Николай Эдуардович Гейнце. Скудные дни Великого Новгорода (Повесть) " - читать интересную книгу автора

Возвышение это было обито сукном цвета пурпура. Вокруг этой эстрады
разместились густыми рядами московские бояре и опричники, оставив широкое
пространство для приближения к возвышению.
У его ступенек стояли столы приказных и дьяков, на обязанности
которых лежало записывать показания приводимых к допросу новгородских
обывателей и обывательниц, якобы прикосновенных к делу.
Григорий Лукьянович, стоявший во главе новгородских розысков, только
что оправившийся и хотя все еще сильно страдавший от ран, полученных им от
крымцев при Торжке, проявил в этом деле всю свою адскую энергию и,
нахватав тысячи народа, что называется "с бору по сосенке", захотел
окончательно убедить и без того мнительного и больного царя в
существовавшем будто бы заговоре на него целого города, скопом, раздув из
пустяков "страшное изменное дело".
Розыски, впрочем, не привели ни к чему, никто на допросах, несмотря
на пытки и истязания, не сознался в преступлении, которого и не
существовало.
Следователь Малюта был поставлен в затруднение, но недолгое для его
хитрого ума.
Он стал убеждать Иоанна, не чуждого, несмотря на свой высокий ум,
предрассудков своего времени, в существовании в деле колдовства, которое
осветило души новгородцев нечистою силой.
- Удалось мне, державный, захватить до десятка баб ведуний, -
докладывал он царю, - всячески склонял я их к признанию, священников
заставлял их отчитывать, святою водою кропить... не поддаются чары
дьявольские... упорствуют проклятые, слова не добьешься от них... А может,
духовные тоже осенены, так молитва их и не действует... Разве только лично
ты, государь, поборешь словом да светлым взглядом твоим силу
дьявольскую... - заключил хитрый доносчик.
Царю, видимо, понравилась эта уверенность в его победе над врагом
человеческим.
- Так ты ведуний этих поставь мне на суд с первоначалу! - решил
Иоанн, поддавшись лести и уверенный, что царское слово разрушит чары и
заставит говорить правду.
Дело Малюты было сделано, царь придет в исступление от молчания
захваченных баб, а молчать они будут поневоле, так как отрезанны у нихе по
приказанию Григория Лукьяновича языки - не вырастут.
Суд царский, значит, состоится, достойный его кровавого инициатора.
На этом и был построен весь план страшной трагедии, данной в
Новгороде 8 января 1570 года.
Мрачно начался этот роковой день.
Уже совсем рассвело, когда духовник Иоанна вошел в божницу
государеву, прервав чуткий сон царя, только под утро забывшегося в легкой
дремоте.
Всю ночь не сомкнул глаз державный повелитель земли русской; думы,
одна другой мрачнее, неслись в царственной голове и терзали сердце,
вызывая в душе ряд кипучих сомнений.
С одной стороны, ум Иоанна не допускал возможности поголовного
отрицания чего бы то ни было, даже вины, а между тем Малюта говорил ему
именно это. Рождался таким образом вопрос: "была ли вина"?
С другой, суеверие царя наполняло его мозг страшными картинами