"Николай Эдуардович Гейнце. Мелкие рассказы " - читать интересную книгу автора

Петербурга, где еще встречаются сады с вековыми деревьями и роскошной
растительностью, нанял он на чужое имя помещение и со свойственным ему
вкусом обратил его в один из тех восхитительных уголков, где время,
кажется, летит чересчур быстро, где ничто не нарушает нетерпения ожидания
и громко раздается последний поцелуй прощания. Тут принимал он ее и тут
нашел свое счастье. Она не солгала, когда просила научить ее любви.
Невинной, чистой, девственно-прекрасной досталась она ему. Безмерное
наслаждение первому сорвать этот цветок чистоты, посвятить ее мало-помалу
во все тайны неги, очарование поцелуев выпало ему на долю, а многие ли
находят эту полноту обладания даже в браке, где согласие большей частью
синоним покорности, переходящей постепенно в привычку. И он блаженствовал,
упиваясь всею сладостью святотатства и тысячью восхитительных профанаций
этой чистоты, но божество по-прежнему оставалось неизменно чистым в его
глазах. Об упреках, угрызениях совести не могло быть и речи. Что им было
за дело в чаду их благополучия до остального мира и что мог весить
остальной мир на весах, где любовь служит противовесом. Все, что она
требовала, что искала в жизни, - друга для сердца и для чувств, - все это
нашла она в нем и отдалась безраздельно. Ему, лично ему, человеку,
жившему, страдавшему и помнившему это страдание, такая беззаветная полная
отдача своего"я", конечно, была немыслима; нежное, часто почти
родительское чувство, совсем новое для него, испытывал он к этой женщине и
благодарил судьбу, пославшую ему такую удивительную любовницу.


III

Более года прошло этого ничем невозмутимого, спокойного, как гладкая
в хорошую погоду поверхность озера, счастья. Что может быть иначе, что
такой образ жизни не в порядке вещей, им не приходило и в голову, а между
тем несчастье подстерегало их.
Однажды более чем когда-нибудь влюбленный и нетерпеливый, с большим
букетом ее любимых бледных роз в руках, с горячими поцелуями на устах
поджидал он ее в своем укромном гнездышке, заранее предвкушая все радости
свидания, так лучезарно озарявшие однообразие жизни, но она медлила.
Наконец у дверей раздались шаги, но шаги были не ее; дверь
отворилась, но вошла не она. На пороге, тихо затворив за собой дверь,
стоял священник в черной рясе. Предчувствие какого-то большого несчастья,
чувство неизъяснимой тоски охватило его вдруг; он знал, он угадывал, что
дело касалось ее, а между тем спросить не хватало сил; священник тоже
молчал, очевидно, сам смущенный своим поручением.
- Я духовник господина X. - начал наконец новоприбывший. Художник
глядел на него, ничего не понимая. - Господин X. умирает, - продолжал
тот, - через несколько часов его не станет. Пачка писем, которую он нашел
у жены, имя автора которых неизвестно, но все между тем заставляет
предполагать, что это вы, дает повод думать, что госпожа X. ему изменяла.
В случае, если бы это оказалось верно, господин X. твердо решил уничтожить
совершенное в ее пользу завещание и все свое состояние отказать на церкви
и богоугодные заведения. Я должен буду подписаться под этим новым
завещанием, но совесть моя запрещает мне быть исполнителем подобного
желания, может быть, несправедливого, если бы госпожа X. оказалась