"Николай Эдуардович Гейнце. Мелкие рассказы " - читать интересную книгу автора

безвинно оклеветанной. Обращаюсь к вам, так как вы один можете решить этот
вопрос, и не как служитель алтаря, а просто как честный человек взываю к
вашей чести и прошу сказать мне правду.
И медленно скрестив на груди руки, священник терпеливо стал ждать
ответа.


IV

Растерянный, глубоко пораженный, стоял он, не смея поднять глаз на
говорившего. Что совершилось, что происходило в нем, чем и как мог этот
смиренный, но торжествующий и величавый в своем смирении служитель церкви
вызвать всю бурю чувств, происходившую теперь в его душе? Стыд ли своей
внутренней грязи и сознание неизмеримого расстояния между собой и этим не
от мира сего человеком уничтожали его. Весь его скептицизм, выработанный
опытом жизни и чтением философов, отодвигался на задний план, умолкал
перед великодушием поступка: его постоянная прежде насмешка над алчностью
духовенства не оправдывалась, не находила себе места. Луч ли веры,
освещавший его молодость и заставлявший некогда горячо молиться в
деревенской, позолоченной отблесками угасающей вечерней зари церкви, снова
закрался ему в душу, или мысль, как молния сразившая апостола Павла по
дороге в Дамаск, промелькнула в уме и указала на единственный, отчаянный
исход спасти горячо, безумно любимую женщину - сказать мудрено, но чудо
совершилось, и вольнодумец-артист медленно опустился на колени перед
священником и голосом далеко непритворным сказал:
- Прошу вас выслушать мою исповедь, отец мой.
Без малейшего признака, как человек, привыкший ко всякого рода
неожиданностям, священник осенил себя крестным знамением и приготовился
слушать. Затем наступила глубокая тишина, прерываемая шепотом кающегося да
тиканием часов, еще накануне звонивших им часы любви в этом очаровательном
уголке неги, с застывшими, казалось, в воздухе отзвуками страстных
поцелуев.


V

Приняв благословение, печальный, с опущенными глазами, встал он на
ноги, но вдруг поднял голову и поглядел прямо в лицо духовника:
- Знаете ли, - начал он, - что вы обязаны забыть все, что слышали на
духу, и что религия запрещает извлекать из узнанного какие бы то ни было
мирские выгоды?
- Я знаю это, милостивый государь, - ответил просто священник и,
вежливо раскланявшись, вышел.
Господин X. умер несколько дней спустя.
Госпожа X. унаследовала все его состояние.
Кто в силах объяснить честные порывы истинно благородных душ?
Он никогда не хотел больше с ней видеться.


В цирке