"Николай Эдуардович Гейнце. Сценки, очерки и типы " - читать интересную книгу автора

у нас в первом ряду, то есть не на человека, а на ходячий набитый карман.
Я ее не упрекаю, она сделала, подобно Периколле:

До гроба твоя Периколла.
Но больше страдать не могу...

Пропел Федор Николаевич и задумался.
Антон Антонович застыл в ожидании продолжения.
- Теперь ее удел - роскошь и блеск, а мой - нищета и страданье! -
меланхолически начал Федор Николаевич. - Одно, с ее стороны, подло: она,
по настоянию своего восточного человека, который ревнив, как Отелло,
порвала со мной всякое знакомство и я не могу даже прибегать к помощи моей
бывшей подруги жизни. Наконец, как я тебе говорил уже, я дошел до
крайности... Фрачная пара, понимаешь ли ты, фрачная пара и та заложена...
Сегодня утром я решился идти к ней с визитом и - пошел!..
- Ну?..
- Звоню; отворяет горничная, я вхожу, "Дома?" спрашиваю. Смешалась. -
"Никак нет-с!" говорит. На столе в передней, стоит шляпа-цилиндр, - его
шляпа, тоже с вытесненной золотом фамилией; я свою - поставил рядом. Я
сперва хотел войти насильно, но вдруг гениальная мысль озарила меня! Я
беру вместо своей его шляпу и - удаляюсь... Обрадованная горничная
запирает за мной дверь.
Федор Николаевич снова умолк.
- Дальше, дальше! - прошептал Легкокрылов.
- Иду оттуда и прямо домой. Не проходит получаса, как ко мне является
ее горничная с моей шляпой.
- Обменять изволили!
- Знаю.
- Позвольте получить?
- Триста рублей, ни копейки менее, - заявляю я и выпроваживаю вон с
моей шляпой.
Проходит еще томительных полчаса, и горничная со шляпой и пакетом с
тремя радужными является снова. Я возвращаю шляпу.
- Да ты, Федя, гений! - порывисто произнес Антон Антонович, - выпьем,
ты мне плесни в чайный стакан - вместе хочу.
Федор Николаевич начал наливать водку.


Чековая книжка

(из жизни петербургского темного люда)

Встретился на днях с приятелем, который знает чуть не пол-Петербурга
и посвящен почти во все закулисные тайны, как крупных, так и мелких
столичных "дельцов".
Разговорились о том, о сем и между прочим о частых крахах
петербургских банкиров.
- Конечно, заметил я, платится одна легкомысленная провинция...
- Нет, не скажи, - перебил он, - многие держат деньги у этих, с
позволения сказать, банкиров и на вкладах и на текущем счету, соблазняясь