"Вильгельм Генацино. Женщина, квартира, роман " - читать интересную книгу автора

было, все верили, что я словил кайф. Мой двойной трамвай превратился в
долгожданное доказательство того, что изменяющее сознание действие
наркотиков отнюдь не чья-то выдумка, а существует на самом деле. Мои
описания походили на те, какие я несколько недель назад вычитал в книгах
авторов поколения битников, таких, как Берроуз, Гинсберг и Керуак,
описывавших и действие наркотиков тоже. Такое случилось впервые, литература
помогла мне выпутаться из неприятного положения. Я, наверное, был здесь
единственным, кто по-настоящему испытал состояние опьянения, но только не от
гашиша, а от литературы. И тут подошел еще один трамвай, но с другой
стороны. На этот раз я сделал в своем описании упор на краски. Желтый свет в
окнах трамвая превратился в красно-оранжевый закат солнца (которого не
было), красно-оранжевый закат перетек в темно-зеленый цвет глубин
несуществующего моря, а темно-зеленый в желто-голубой промчавшейся мимо стаи
попугаев. "А круги и спирали ты видишь?" - спросил кто-то. Я посмотрел
блуждающим взглядом вокруг и, естественно, не прореагировал на вопрос - я
ведь находился далеко, был под воздействием наркотиков.
В очередной вторник я написал утром заявление об отпуске и отдал его
секретарше начальника отдела кадров. Я просил ровно три недели, необходимые
мне для замещения редактора на период его отпуска. За неделю до этого я дал
Хердегену утвердительный ответ, и он этому очень обрадовался. Он предложил
мне единовременную выплату гонорара сразу за все три недели, и я с этим
согласился. После этого я почувствовал себя уверенно и беззаботно. Мне
хотелось помчаться домой или отправиться на берег реки, но надо было идти
назад, на фирму. По дороге мне попалась счастливая женщина - она ехала на
велосипеде и ела одну шоколадную конфету за другой. Проезжая мимо меня, она
и мне протянула конфету и при этом весело засмеялась. Я тут же пошел и купил
себе коробку конфет и всю ее съел по дороге на фирму. Прокурист сказал, что
он собирается, после того как я вернусь из отпуска, "засунуть" меня в
транспортный отдел и взвалить на меня заботы по обслуживанию водителей
грузовиков. Я стоически выдержал это сообщение, поскольку только что
временно вступил в должность редактора газеты на период его отпуска. Двойная
игра в сотрудника фирмы и одновременно газеты "Тагесанцайгер" доставляла мне
все больше удовольствия, хотя я должен был признать, что это стоило мне
больших физических усилий. Спокойствие мне вновь вернуло осознание того, что
рано или поздно я напишу про прокуриста. Я стал отмечать про себя, как он
говорит, как двигается и как одевается. Он носил черные роговые очки, модные
в пятидесятых и шестидесятых годах. Но это не мешало ему надевать вязаную
безрукавку с зелеными и синими полосами поперек груди. Он не замечал, что
уморительная допотопная безрукавка не сочетается с очками в черной роговой
оправе. Кроме того, все видели, что он еще носит выше локтя широкие резинки,
поддерживающие слишком длинные рукава рубашки, не давая им сползать. Очки в
роговой оправе, вязаная безрукавка и подтяжки на рукавах! Одно только
сочетание таких слов делало человека посмешищем! Через десять дней я получил
возможность собрать дополнительные наблюдения за прокуристом. Ровно на 7.00
была назначена в этот день коллективная вылазка. Всех сотрудников должны
были вывезти на пяти автобусах за город, в расположенную в ста пятидесяти
километрах деревню виноделов. На прокуристе был летний костюм песочного
цвета, в котором он пусть и не очень элегантно, зато неустанно кружился на
танцевальной площадке, без конца приглашая жен складских рабочих на танец,
что вызывало всеобщее восхищение. Рабочие, обращаясь к прокуристу и