"Вильгельм Генацино. Женщина, квартира, роман " - читать интересную книгу автора

управляющему делами, величали их не иначе как "ваше превосходительство".
Управляющий делами тоже церемонно склонялся перед женами складских рабочих,
приглашая их к танцу, а рабочие объясняли потом своим женам, что им довелось
танцевать с "именитостью", и нельзя было понять, то ли это сказано в
насмешку, то ли с уважением. Я впервые увидел складских рабочих и
сотрудников вместе, в одном помещении. И хотя не было никаких распоряжений,
кто где должен сидеть, складские рабочие сели по левую сторону зала, а
сотрудники по правую. По работе я был связан с обеими группами и потому
поначалу не знал, где мне полагается сидеть. Среди учеников быстро
образовались новые пары. Мальчики и девочки были заняты исключительно своим
окружением и разбивкой на пары. Господин Ридингер, тот самый эпилептик,
поднял бокал и дружески кивнул мне. В принципе меня больше тянуло к
складским рабочим, но то, как они себя вели, все-таки отталкивало меня. Мне
не импонировало, что сейчас, в этой обстановке, они по-прежнему пили пиво из
бутылок. Каждый рабочий мог взять себе пивной бокал, но они находили это
абсолютно излишним, а может, стеснялись других, если будут пить пиво из
бокалов. Вместо этого они составляли пустые бутылки вдоль стола посредине и
сидели, разделенные этой стеной из коричневого стекла. Их даже веселило, что
приходится разговаривать, вытягивая головы поверх горлышек бутылок. Бутылки
давно стали признаком их принадлежности к единому сообществу, чего рабочие
даже сами не замечали. Каждый раз, когда кто-то из них пил из горлышка,
бутылка в его руке говорила: мы оба, ты и я, побаиваемся лабиринтов
утонченности, давай лучше будем действовать по-простому, так нам сподручнее.
Это бесконечное подчеркивание предпочтительно простых манер действовало на
меня отрицательно. Я почти уже сел за один стол со складскими рабочими
(некоторые из них даже махали мне и звали к себе), но в последний момент
меня кое-что отпугнуло. Водитель автопогрузчика с вильчатым захватом - его
звали Ханнеман, и рядом с ним я уже было совсем собрался сесть - только что
запихнул в рот целую сосиску. Он жевал и одновременно выкрикивал мне в лицо
какие-то слова, понять их было невозможно. Обрывки путаных слов, куски
сосиски и красный язык заставили меня обогнуть стол, к которому я
приблизился уже вплотную, и перейти на сторону служащих.
Я увидел фрау Кифер, сидевшую за одним столом с коллегами из
экспортного отдела, хотя и несколько обособленно от них. На фрау Кифер было
легкое летнее платье с глубоким вырезом и широкой юбкой, белые босоножки, в
руках гладкая сумка чемоданчиком. Мне кажется, меня умилила и привлекла к
себе заколка в ее волосах над самым лбом. Все мужчины, словно сговорившись,
были одеты в темно-синие, темно-коричневые или темно-зеленые костюмы. Они
рассказывали друг другу разные смешные случаи про своих коллег и пили вино и
пиво из бокалов. Я сел рядом с фрау Кифер, она показала мне букетик полевых
цветов, которые нарвала, гуляя с господином Шефером. Сейчас цветы уже
поникли и лежали, увядая, на белой скатерти рядом с серебряной вазочкой для
соленых кренделей. Я подошел к стойке и попросил стакан с водопроводной
водой, чтобы поставить туда цветочки. Солнечные лучи падали на бокалы с
вином и на обручальное кольцо фрау Кифер. Капелла музыкантов из трех человек
заиграла новейшие шлягеры. Фрау Кифер рассказывала мне тихим голосом про
своего малыша. Мы склонили наши головы, порой даже касаясь друг друга лицом.
Нас это не пугало, и мы не шарахались в испуге назад. Через какое-то время
контрабасист и аккордеонист подошли к стойке. Оставшийся один ударник
схватил микрофон и стал изображать из себя пародиста. Он имитировал голоса