"Валерий Генкин, Александр Кацура. Лекарство для Люс [NF]" - читать интересную книгу автора

положение. Низко нагнувшись и выставив перед собой локти, он нырнул в
зеленую гущу, проскользнул на ту сторону и выпрямился. Прямо на него
уставился апоплексического вида рыжий детина в коричневой рясе. Детина
сидел на пне, прислонившись спиной к обшивке аппарата, и таращил на Пьера
круглые пуговичные глазки. Левой рукой он придерживал на колене оловянную
кружку, а правую воздел над головой, сжимая полуобглоданную кость. Тут же
на траве и поваленной лесине лежало и сидело человек шесть бородатых
парней в зеленых длинных кафтанах, а посреди поляны над догорающим костром
висел черный котел, в котором ухало и кряхтело какое-то варево.
- Ваде ретро, Сатанас! - неожиданно высоким голосом провещал монах и
костью нарисовал в воздухе крест.
Зеленые кафтаны повскакали и, разинув рты, уставились на Пьера.
- Что-то твоя латынь его не берет, дядя, - сказал один из них, толстяк
с рыжей кустистой бородой. В его окорокоподобной руке была зажата
деревянная мешалка, которой он только что орудовал в котле.
- Сгинь, сатана, рассыпься, - отбросил монах латынь, продолжая крестить
воздух, между тем как его товарищи, потеряв, видно, веру в столь прямое и
быстрое действие крестного знамения, приступили к Пьеру.
Очень быстро он был скручен, обмотан колкой веревкой и брошен а
развилку корней большого дуба, росшего на самом краю поляны как раз
напротив машины.
- Не тебе ли принадлежит эта штука? - начал допрос монах, указывая той
же костью через плечо, в то время как рыжебородый кулинар поддел котел
своей мешалкой и, ловко сняв с огня, опустил его на траву.
Кто ножом, кто ложкой стал выуживать из котла куски мяса и деловито
чавкать. Худой паренек наполнил дымящейся похлебкой большую миску и
поставил ее перед монахом.
- Спасибо, чадо. Накормить слугу господа - значит услужить самому
господу. - Монах извлек из складок рясы иэгрызанную ложку и припал к своей
лохани.
- Так что же ты молчишь? - отдуваясь обратился он к Пьеру. - Или язык
твой прилип к гортани твоей от страха перед гневом господним?
Язык Пьера отнюдь не прилип к гортани. Напротив, он обильно омывался
слюной, и свирепый мясной запах терзал Пьера больше, чем страх перед чьим
бы то ни было гневом.
- По-моему, это исчадие ада хочет жрать, - сказал толстяк-повар.
- Ты прав, Крошка, клянусь мощами святого Ингордана. Надо его
накормить, ибо сказал принявший за нас муки на кресте: просящему у тебя
дай!
Крошка пошарил в траве и выудил еще одну деревянную миску, правда,
поменьше. Наполнив ее, он сунул туда деревянную же двузубую вилку и отдал
подскочившему худому парню, который поставил еду перед Пьером и ловким
движением ножа освободил ему руки.
- Ешь, ешь, - разрешил монах, увидав нетерпеливое движение Пьера. -
Может, эта похлебка из козленка и не похожа на адское пойло из серы и
змеиного яда, которым, как я слышал, питаются слуги преисподней, но ничего
другого предложить тебе не можем. - И он закинул голову в смехе, открыв
ослепительную молодецкую глотку.
Пьер жевал горячие куски нежного мяса, запивая их бульоном прямо через
край миски. Носители зеленых кафтанов настроены были благодушно. Увидав,