Лоэдаарский кинжал

— Входи, — пригласил Верховный жрец, гостеприимно распахивая дверь перед своей приёмной дочерью.

Эх, Аниаллу отдала бы что угодно за возможность отказаться от этого гостеприимства, но отступать было некуда, и она в полном замешательстве вошла в кабинет Кеана.

Рассеянным взглядом скользнула она по огромному камину, оплетённому корнями дерева, ствол и гибкие ветви которого, оставляя место для высоких шкафов, образовывали дальнюю стену зала; по светильникам, нахохлившимися птицами замершими на них, по огромным часам-«глазкам» и прочим диковинам, привнесённым сюда заботливыми руками Мяфорши ан Иналасс ещё при прежнем Верховном жреце. Хотя Кеан откровенно не жаловал так называемый «лесной стиль», он не стал ничего переделывать — наверное, не хотел ещё больше обострять отношения с матриархом дома Неалаев, разрушая творение лап её. Так что кабинет уже ничем не мог удивить Аниаллу… в отличие от его обладателя — тот постоянно был готов огорошить сианай очередным сюрпризом, и далеко не всегда приятным.

Кеан ан Темиар был живой легендой города. Самый молодой и в то же время самый влиятельный из Верховных жрецов за всю историю Бриаэллара, он и у недоброжелателей снискал уважение за свои заслуги, а умом, выдержкой и изворотливостью выделялся даже среди своих родственников, славившихся именно этими качествами. И на данный момент он был, пожалуй, самой большой проблемой Аниаллу.

Кеан прошёл мимо огромного стола, за которым он обычно устраивал, как выражалась Теола, «разбор полётов с последующим пожиранием», проследовал к растопленному камину и опустился в одно из кресел. Сианай села напротив.

— Ты одна из самых рассудительных и серьёзных алаев, которых я знаю, — только и проговорил Верховный жрец, а Аниаллу уже поняла, что разговор обещает быть крайне неприятным и что о куполе и наларах не будет сказано ни слова.

Он помолчал, глядя ей в глаза.

— Но в последнее время я не понимаю тебя. Твои действия стали поразительно нелогичными, Аниаллу.

— Я не вижу в моих поступках ничего нелогичного, Кеан.

— Ну, если тебе не кажется, мягко говоря, неразумным завести интрижку с сынком Амиалис и тем более — доверить ему свою жизнь и жизни других сианай, передав ему этот чудовищный лоэдаарский кинжал, тогда я склонен…

Он не успел закончить свою язвительную речь — Алу обожгла его гневным взглядом.

— Я ни с кем не заводила никаких интрижек! — воскликнула она. — Если ты ещё не понял, то дело здесь несколько… серьёзнее. — Она выразительно постучала ногтем по широкому браслету на запястье и успокоилась, чувствуя его на своей руке как ободряющее прикосновение Анара. Смысл этого ритуального украшения был хорошо известен её собеседнику, но она, с какой-то удивившей её саму жестокостью, произнесла: — На мне заживают следы от его когтей, на нём — от моих. Это должно тебе о чём-то говорить, не правда ли, Кеан? Например о том, что наши Пути едины. И если он…

— Алу, — оборвал её Верховный жрец, — я умоляю тебя — открой глаза, времена изменились! Не все алаи теперь всецело преданы Аласаис, а враг научился искажать и подделывать всё что ему угодно. — Его голос звучал так, словно он действительно «умолял» её, хотя это было вовсе не в его характере. — Ты сианай, на тебе заживут раны от когтей любого алая! Что до него, могу предположить, что для его… Хозяина, — он криво усмехнулся, — нет ничего невозможного. У него почти хватило сил создать свою Аласаис, что уж говорить о заживлении каких-то ран? — Кеан даже ухом дёрнул, показывая, что обсуждать тут совершенно нечего.

Словно по приказу Верховного жреца, мысли Аниаллу перенеслись в недавнее прошлое, она вспомнила, как случайно наткнулась на Анара в подземельях его родного Руала, как гадала, изменили ли годы того, кого она знала мальчишкой, и можно ли ему доверять? Тогда она сомневалась, теперь — нет. После того, что им с Анаром пришлось пережить вместе, она просто не могла ему не верить, и тем более не смела не доверять собственным чувствам.

— Быть может, я не всегда могу верить своим глазам, Кеан, но своему сердцу и интуиции я верю и верить буду! — выдохнула она. Получилось совсем не так убедительно и величественно, как бы ей хотелось. От этого, разозлившись окончательно, она сузила глаза и прошипела: — И я не понимаю, каким образом моя личная жизнь касается городских властей?!

Тут, как было всегда, когда он вынуждал её обороняться, ей стало неудобно за вспышку гнева и грубые слова. Впрочем, это чувство длилось недолго.

— Ты вольна прыгать в постель к кому угодно, но это не должно ставить под угрозу весь Бриаэллар! — Из голоса Кеана исчез всякий намёк на теплоту.

Как гадко он это сказал — «прыгать в постель»… Впрочем, не она ли сама так старательно убеждала его в своё время, что сианай не может любить так, как простая алайка? Что де предназначение у неё иное, оно куда выше личных интересов, и она просто не имеет права на серьёзные чувства, которых он вполне заслуживает. Тогда она сумела выкрутиться, теперь вот приходилось расплачиваться за лёгкие пути, которыми она ходила в прошлом.

— Я никого не ставлю под угрозу, — раздельно проговорила Алу.

— Потеря сианай — это недостаточно сильный удар по городу? — поднял бровь Кеан.

— Никто из сианай не погиб, — всё тем же «рубленым» тоном отозвалась Аниаллу, — хотя, опасаясь за мою жизнь, Анар вполне мог убить Элеа, даже не будучи предателем.

— Да, все остались живы. Пока, — многозначительно заявил Верховный жрец. — Но, как мы уже убедились, нам не всегда удаётся проникнуть во вражьи планы.

— Не всегда. Но ты-то в этом, видимо, в очередной раз преуспел. Я хотела бы узнать, что за результаты дала твоя разведка в Линдорге, если ты приказал срочно закрыть купол, хотя большая часть Совета выступила против этого?

— К сожалению, я не могу удовлетворить твою просьбу. У меня нет выбора: если ты и дальше будешь закрывать глаза на сущность своего сожителя, как закрывал их его отец на делишки его же матери, — мне придётся держать тебя в неведении. Подумай, Аниаллу, ведь он похож на неё, во многом по….

Кеан замолчал на полуслове, и уши его задвигались из стороны в сторону. Он почувствовал, что кто-то миновал магическую защиту, наложенную на вход в зал, но было слишком поздно, — незваный гость уже закрывал за собой дверь. Аниаллу с трудом сглотнула.

— Вместо того чтобы выискивать во мне черты моей матери, ты бы лучше отыскал её саму, а то она прирежет тебя безо всякого Веиндорова кинжала! — прямо от входа рявкнул Анар. Каждый раз, когда он разговаривал с Кеаном, вернее, выслушивал его, в Анаре просыпалась какая-то юношеская наглость, и следить за своим языком становилось невероятно трудно. Вот и сейчас это ему не удалось.

Он решительно шёл вперёд демонстративно не замечая предупредительных взглядов, которые бросала на него Аниаллу. Между Анаром и Верховным жрецом давно назревало крупномасштабное сражение, и Алу благодарила Аласаис за то, что она позволила ей присутствовать на поле этой битвы, чтобы вовремя разнять сцепившихся котов.

— Я ничего не ищу в тебе, — спокойно и величественно, как только что пыталась говорить с ним Алу, заявил Кеан, — сам по себе ты мало меня интересуешь. Но как хозяин кинжала, так опрометчиво доверенного тебе моей дочерью… — Он выдержал многозначительную паузу. — Согласись, что, отдавая Лоэдаарский кинжал сыну и брату убийц и предателей, который водит дружбу, пусть и с раскаявшимся, но харнианцем, кинжал, способный убить сианай и поглотить её душу — согласись, что моя дочь поступила неразумно. Это было необдуманное решение, на которое её вынудили обстоятельства и которое давно стоило бы пересмотреть. — Он даже улыбнулся, самоуверенный, как всегда, и, как всегда, произносящий вроде бы и правильные, но такие жестокие слова.

Глядя на него, Алу уже с трудом заставляла себя оставаться спокойной. Она не знала, чего ей хочется больше — разрыдаться от стыда за то, что два дорогих ей, несмотря ни на что, алая готовы из-за неё броситься друг на друга, или расцарапать мудрую Кеанову физиономию за то, что он так оскорбляет её возлюбленного.

«Значит — „необдуманное решение“? Вот уж чья бы собака рычала!» — Анар снова не сдержался и фыркнул вслух. — «Дался им всем этот нож!» — Он скосил глаза на висящий на поясе кинжал, казалось даже своей серебристой рукоятью излучающий холод и тишину забвения, и, повинуясь внезапному порыву, выхватил его из прячущих магию ножен.

— Если он так нужен тебе — на, забирай! — прорычал Анар, протягивая клинок Верховному жрецу, и едва удержался, чтобы не добавить: «И можешь зарезаться им, подонок».

Кеан некоторое время переводил взгляд с грозной физиономии Анара на кинжал, с него — на застывшее лицо Аниаллу, потом молча развернулся и вышел.

— Даже дверью не хлопнул, — слабо пробормотала Тень Аласаис, и её похолодевшие пальцы сползли с запястья Анара, в которое она успела вцепиться, когда он потянулся к ножу. Кеан умел великолепно играть на её чувствах, особенно на чувстве вины. Сейчас она уйдёт отсюда, пусть так и не усомнившись в Анаре, но совесть ещё долго не даст её сердцу биться свободно… хотя она ни в чём не виновата… ведь не виновата же?..

Всю дорогу от дома ан Темиар до улицы Старых Клёнов Аниаллу шла с поникшей головой. Анар же был готов плеваться от ненависти, в которую незаметно переросла его антипатия к жрецу, он молча плавился от жара бриаэлларского солнца, и лишь когда впереди показался замок ан Ал Эменаит, решился сказать:

— Алу, нам надо что-то с ним решать. Мне кажется, что он ни перед чем не остановится, пока не выживет меня или нас обоих из Бриаэллара!

— Да пусть только попробует! — угрюмо буркнула сианай.

Анар обнял её за плечи, и Аниаллу благодарно ткнулась головой в его тёплый бок.

— Как тебя только угораздило пойти в дочери к такой сволочи! — поддакнул ей алай, полагая, что злая Аниаллу куда лучше Аниаллу грустной, но настроение сианай уже успело измениться, и она печально проговорила:

— Нет, Анар, он вовсе не сволочь. Он очень добрый, мудрый и всё понимает как надо, просто… просто жизнь была к нему менее справедлива, чем к нам с тобой.

Она вздохнула и окончательно ушла в себя. Расспрашивать её Анар не посчитал возможным, хотя ему и очень хотелось сделать это. Сейчас они войдут в ворота, и её уже за хвост не втянешь в обсуждение этой темы, а надо бы!

Видно, Аласаис или Тиалианна, а может быть и обе вместе, сегодня благоволили к Анару, иначе как объяснить, что его спутница вдруг улыбнулась и предложила:

— Пойдём лучше в Сады, а? Просто грешно такой день портить!

Анар и Аниаллу добрались до Садов Аласаис уже в довольно сносном расположении духа. В присутствии друг друга они просто не могли долго сохранять мрачное настроение, да и погода к грусти не располагала. Лес шумел умытой листвой, цветы благоухали так, как это бывает только на следующий после дождя день.

Через минуту сианай Аниаллу валялась на травке и бездумно обкусывала алые ягоды прямо с колючего куста киали, привезённого из лесов Ши. Это была её любимая поляна и любимый куст. Она проделывала это довольно часто, и Анар подозревал, что сами собой ягоды не могли созревать так быстро.

Он смотрел на Аниаллу, думая о том, что даже в этом простом белом платье, перепачканном киали и порядком позацеплявшимся о колючки, совсем растрепавшие её волосы, она не сравнима ни с кем, будь то даже любая другая Тень Аласаис, во всей роскоши её церемониальных одежд. И эта Алу-алайка на природе нравилась ему намного больше, чем Алу-сианай при параде. Через четверть часа «брошенный муж», сделав вид что хочет просто подразнить Алу, заявил:

— А распустила ты всё-таки своих жрецов.

— У меня есть жрецы? Вот новость, — лениво удивилась сианай, переползая от обкусанной ветки к следующей, ещё не тронутой.

— Да, Аниаллу, есть. И один из них только что повёл себя по отношению к тебе крайне непочтительно.

— Анар, я уже сотню раз говорила тебе: он не мой жрец, его богиня не я. Я — воплощение Аласаис, её Тень, а не она сама.

— Но Элеа не больно-то с Кеаном церемонится! — не унимался Анар. — Она не спрашивает его соизволения, а ставит его перед фактом. Вот как на днях: захотела она лично отправиться в Дарларон на встречу с Дарионом — и ничьё разрешение ей не потребовалось. Почему же ты не можешь приказать Кеану хотя бы не лезть в твои дела?!

— Я не привыкла никому ничего приказывать. Плохой из меня «Коготь Карающий», — она заползла поглубже под ветки. — Живу среди простого народа… А другие сианай держатся особняком. И никто на них дурного влияния не оказывает.

— Одной привычки мало, — не принял её игры Анар. Ему тоже нравилось валяться в цветочках и пялиться на солнышко, но он должен, должен был прояснить эту ситуацию — не столько из любопытства, сколько тревожась за Аниаллу.

— Ну… Мне нравится быть частью этого города, просто одной из его кошек, мне было бы неуютно стоять вне… или над… Зачем лишать себя покоя ради такой малости? Прикажи я что-нибудь кому-нибудь, напомни о своём титуле — и прости-прощай моё спокойное житьё! Придётся соответствовать… — лениво протянула она; Анар чувствовал: она чего-то не договаривает.

Ноги, торчавшие из-под куста, недвусмысленно превратились в лапы, они напряглись, растопырив опушённые пальцы с чуть выпущенными когтями — это разомлевшая на солнышке, набитая ягодами по самые уши сианай потянулась, переворачиваясь на спину. Вслед за лапами выкатился удлинившийся хвост… за который заверещавшая Тень богини и была беспардонно извлечена из своего колючего убежища.

Гневно прижав уши, она зашипела и приложила ухмыляющегося богохульника тяжёлой лапой. Ещё пару минут, уже вернув себе двуногий облик, она продолжала оскорблённо скалиться, наблюдая, как на Анаровой физиономии заживают длинные царапины.

— Не пройдёт! — заявил он, когда они затянулись полностью. — Даже природа против тебя.

— Хорошо, — она примирительно развела руки в стороны. — Да, у Верховного жреца последнее время проблемы с пониманием своего места. Но этому есть причина. Не важно, какая именно, но поверь мне — она есть. Это… не совсем вина Кеана. Я очень не хотела бы говорить об этом… как и ты — о своих пропавших друзьях. У всех нас есть свои маленькие тайны, не так ли?

— Да, — только и оставалось признать Анару.

— Вот и чудесно. Давай лучше подумаем, чем мы могли бы заняться, чтобы…

— Чтобы Кеан нам это запретил, будто мы малые котята? — досадливо закончил за неё Анар.

— О Аласаис Бриаэлларская! — воскликнула Аниаллу. — Ничего он нам запретить не сможет. Я готова принести ему в жертву свои планы, но никак не наши общие. Мне кажется, нам давно пора найти своё собственное место во всей этой кутерьме, а не быть всё время у кого-то на подхвате.

— Я всё думаю, Алу, — после недолгого молчания сказал Анар, — если бы я был харнианцем, то зачем бы мне понадобились эти кости Изменчивого?

— Чтобы взломать или восстановить портал в какое-то очень важное для тебя место, разумеется.

— А какое место для них самое важное?

— Город Хоа? — предположила Алу.

— Не думаю. В Хоа у них ничего не осталось, он наполовину затоплен, всё сколько-нибудь ценное из него вывезено. Но дело даже не в этом. Хоа был их столицей, там располагался мозг их империи, но сердце её было в Бездне. Именно оттуда харнианцы стали расселяться по Энхиаргу, там находился некий «источник» их силы, и, судя по всему, он остался в Лэннэс по сей день — ларшевые озёра никуда не делись.

— «Ларшевые» — в смысле «лавовые»?

— Нет. «Ларша» — это харнианское слово, сокращение от «вечный жидкий огонь». Ларша совсем не лава, трудно объяснить, что она такое. Принято считать, что Бездна построена на лавовых озерах. Но это не так. Ларша — неизученная субстанция, по сути она подобна магии огня, сконцентрированной до такой невероятной степени, чтобы стать материальной и вечной. Да, да, я тоже знаю, что это невозможно. Но Лэннэс именно такое место, где невозможное — возможно.

— Этим она тебя и привлекает, — понимающе улыбнулась Аниаллу.

— Не только, — воодушевлённо продолжал Анар. — Так вот, этот самый «источник» не смогли уничтожить. Взявшим тамошнюю харнианскую крепость наларам пришлось ограничиться тем, что они обрушили все ведущие туда туннели и запечатали порталы. Вот я и подумал, а что, если именно их харнианцы и собираются восстановить с помощью костей?

— Всё может быть. Это даже интересно… — проговорила Аниаллу; правда, думала она в этот момент вовсе не о харнианцах. Как интересно получается: её словно подталкивают в Лэннэс с самых разных сторон… — Тебе всё это Брай рассказал? — спросила она, имея в виду живущего в Бриаэлларе харнианского си'алая, с которым Анар, к негодованию Верховного жреца, как-то умудрился сдружиться.

— Нет. Брай вообще не любит вспоминать о войне Огня… Я сам много читал о тех временах — как целая раса в одночасье сошла с ума…

— М-да. Меня саму, как подумаю, жуть берёт, — кивнула Аниаллу. — Так ты хотел бы отправиться в Лэннэс? Я правильно тебя поняла?

— Хотел бы. На мой взгляд там мы оба будем больше… к месту, чем здесь. Вдобавок Бездна не подпадает под власть Кеана, он не сможет мешать нам, чем бы мы ни занялись, — глядя в сторону, добавил Анар.

— А ещё в Лэннэс есть порталы-медузы, которые мечтает увидеть каждый дракон Изменчивого, — протянула Аниаллу, обнимая его за напряжённую шею. — Ради того, чтобы доставить тебе такое удовольствие, нам и вправду стоит туда поехать. Я попрошу кое-кого, чтобы разузнали, как у нас обстоят дела с… билетами на лавовые озёра.

Алу понимала, что добровольно отправляться туда, куда тебя старательно заманивают — не самая лучшая идея. Но не в её характере было отсиживаться по углам, мучаясь неопределённостью. Она прислушалась к голосу своей кошачести и не ощутила, чтобы та особенно протестовала против идеи поехать в Лэннэс… и учинить госпоже Фай допрос с пристрастием.

Всю следующую ночь Анара мучили кошмары. То ему снилось, что он — Аниаллу, которую пронзили лоэдаарским кинжалом, и душа её медленно перетекает в ледяную тюрьму — внутрь этого ужасного оружия; то он видел себя своим дедом, Агиром Девятым, заключённым на веки вечные в темницу из собственного, покрытого аридоленом черепа. Аниаллу много раз будила его, но он тут же снова проваливался в мучительный сон.

Когда же утром, измученные, они спустились в общую обеденную залу, там вовсю обсуждали известия из Адорских скал: кости Изменчивого были украдены. Адоры, алаи, налары и двое драконов, сидевшие в засаде возле тела Изменчивого, не успели ничего предпринять. Они умерли мгновенно. И ни у кого не оставалось иллюзий на тот счёт, какое существо — единственное во всём Энхиарге — могло прикончить их так стремительно и с такой лёгкостью…

«Серебряная драконица… Как она посмела подлететь так близко к Тир-Веинлон, убивать под носом у Веиндора?.. Как Милосердный умудрился проглядеть её?.. Хорошо ещё, что души наших вернулись в Бриаэллар в целости и сохранности», — доносилось со всех сторон.

— А Изменчивый куда, интересно, смотрел? — вопрошал у блюда с фаршированными грибами Мелтарис.

— Драконы тоже хотели бы это знать. Но Изменчивый с ними не разговаривает, — заявил Энаор, придерживая двузубой вилкой бьющуюся в тарелке рыбину. — Обиделся, наверное, что они не уберегли его тушку.

Позавтракав через силу и вдоволь наслушавшись дурных новостей, кошки вернулись к себе: Аниаллу обещала Теоле раздобыть для неё один из кристаллов с записью доклада драконов, исследовавших кости Изменчивого. Вопреки ожиданиям, в гостиной её поджидала не только Теола, но и Ирсон. На вопрос, что привело его сюда — в замок ан Ал Эменаитов, который он раньше предпочитал обходить стороной, танай уклончиво ответил, что патриарх Селорн предложил ему подзаработать и он хотел уточнить условия контракта.

— Вот, — Алу передала Теоле зелёный кристалл. — Только я не думаю, что тебе позволят пустить это в печать.

— Спокойно! — сцапав его, воскликнула Теола. — Талия сейчас как раз Кеару обрабатывает: горожане ни в жизнь не расскажут о припрятанных у них в домах порталах, если их как следует не запугать — ну, что через эти двери к ним на плюшки могут прийти харнианцы и очень злой чёрный дядька. Так-с, а вот что у меня есть на обмен. Один мой хороший друг из близкого окружения Кеары и Кеана — Адиан ан Темиар, вы его знаете — рассказал мне… в смысле — записал для меня один разговорчик. Трепещите, смертные… то есть, тьфу! — бессмертные! Такрен Фай из Бездны с Кеаном! — Она вскинула руку с кристаллом, хранящим спящую иллюзию, эффектно бросила его на ковёр, но подлый камень подпрыгнул и отлетел под шкаф. Ола никогда не была сильна в левитации, и потому ей пришлось встать на колени, втиснуться под шкаф и ощупью отыскивать пропажу. Роскошный хвост Теолы задумчиво изгибался туда-сюда; Анар не удержался и хмыкнул.

— Это кто там хрюкает? — довольно миролюбиво спросила она.

— Это Анар, Теола. Он мечтает, чтобы ты улезла под шкаф ещё глубже и ему пришлось бы вытаскивать тебя за твой божественный хвост. У него какая-то порочная страсть к истязанию дамских хвостов.

Анар хрюкнул ещё громче.

— Ну погоди, я тебе сейчас вылезу, я с тобой сейчас такое сделаю… — многообещающе донеслось из-под шкафа. Хвост вытянулся в струну. Анар изобразил, как именно он будет вытягивать за него Теолу, и надо же было ей как раз в этот момент выскользнуть из-под шкафа! Ничего удивительного, что в Анара немедленно полетел многострадальный кристалл. Он ударился о вовремя выброшенную алаем ладонь и упал на диван.

«…чего вы не могли вообразить даже в самых смелых своих мечтах! — уже из камушка закончил угрозу бодрый Теолин голос. — Ни один из миров не предложит вам такого непостижимого многообразия приключений заманчивых тайн и возможностей обрести неслыханное могущество, как Энхиарг. Мир без границ…»

— Извиняюсь. Столько всякого уже скопилось, что не знаешь, где выскочит… — Схватив непослушный кристалл, Теола немного поколдовала над ним и наконец добилась желаемого: над камнем появилась полупрозрачная Такрен Фай.

«Я ни в чём не уверена, — послышался её резкий голос. — Возможно, это просто какая-то из местных банд. Их в Бездне тысячи, и глупо надеяться, что мы знаем о делах и возможностях хотя бы малой их части. Но, помня о том, какая участь ожидает в Бездне огненных магов, рискну предположить, что здесь мы имеем дело с вернувшимися харнианцами. На твоём месте, Верховный жрец, я бы насторожилась и постаралась разобраться, что к чему. На своём — я сделаю то же самое. Нам необходимы хотя бы двое-трое алаев. Желательно из тех, кто уже бывал в Бездне и находится в курсе харнианской проблемы. В идеале, мы хотели бы видеть у себя анеис или близкую к ним по интуитивному дару алайку с… сопровождением. Не будем возражать и против… более высоких гостей».

— Это всё. Начало и конец Адиан не сподобился записать. Но думаю, мы решим, что у него были на то уважительные причины и милостиво его простим. Нам, умным кошкам, и так всё ясно: в Бездне видели харнианцев… или кого-то очень похожего на них. Фай хочет в этом разобраться, и ей нужны помощники. На роль которых, кстати, вы с Анаром идеально подходите! — потыкав задумавшуюся Аниаллу пальчиком в плечо, радостно заявила Ола. — Прямо как по заказу!

— Так Кеан их и выпустил, — буркнул Ирсон.

— Ему придётся сделать это, — поднимаясь, тихо сказала Алу.

— Правильно. А то всё слушаемся его, подлеца, как свою мамашу: он сказал — мы сделали. Надо менять эту досадную тенденцию! Верно, котярка? — подняв трущуюся о её ноги Меори (кошка Делии ещё ночью заявилась в покои Аниаллу), спросила Теола. — И потом, больше никто из алаев не хочет ехать в Бездну. Все отпихиваются четырьмя лапами.

— И их можно понять, — с озабоченным видом направляясь в другую комнату, сказала Алу.

— У тебя удивительно хорошие связи, Теола! — не удержался Ирсон.

— Ну… — девушка кокетливо опустила ресницы, — что ещё остаётся делать нам, бездомным кошкам?

— Не подвергать друзей лишней опасности, — уже за спиной Аниаллу тихо прошипел ей на ухо танай. — Ты представляешь, что она теперь сделает?!

— А ты не фырчи мне здесь, фитюлька чешуйчатая! Она и без меня туда собиралась. Я ей не меньше друг, чем ты! — во весь голос рявкнула Ола. Ирсон даже отпрянул от неожиданности.

— Что такое? — высунулась из дверей Аниаллу.

— Теола обижается на меня за вполне справедливую критику, которая, между прочим…

— Ой, да сцедите ему кто-нибудь яд, а то оно захлебнётся! — пропела Теола, с чувством выполненного долга направляясь к лестнице. — Всё, всё, и не удерживайте меня, я оскорблена до глубины души и удаляюсь!..

— Анар, вы что, правда собираетесь в Лэннэс? — спросил Ирсон, когда её голос стих внизу.

— Всё лучше, чем здесь отсиживаться, — пожал плечами Анар. — Мы с Алу — существа деятельные, и в последнее время в Бриаэлларе нам стало тесновато.

— Бездна — место не самое безопасное. Во всяком случае, для тех кто прибывает в неё впервые — точно. А сейчас… Как хотите, но на вашем месте я бы туда не совался. А вот на своём — наоборот, — добавил Ирсон. — Из-за этой спешки с куполом я столько всего недополучил…

Аниаллу вернулась с тетрадью в белой мохнатой обложке, от которой сильно пахло молоком.

— Здесь адреса большинства алаев, живущих вне Бриаэллара, — пояснила она. — Хочу написать Такрен Фай — в обход Кеана. Думаю, будет лучше, если мы поставим его перед фактом.

Весь следующий день Анар вместе с другими драконами Изменчивого провёл, отыскивая и уничтожая неучтённые порталы и накладывая на те из них, которые городские власти соблаговолили оставить «в живых», особые сигнальные заклятия: если кто-то активирует портал без соответствующего разрешения — об этом тут же узнают мазабры.

Поздно вечером Анар возвращался из башни Тысячи Драконов. Он ходил проститься с отцом, тот не пожелал оставаться в Бриаэлларе и возвращался домой в Драконьи Клыки. Сама идея, пусть добровольного и целесообразного заточения в городе, казалась дракону Изменчивого ужасной. Анар, очень раздосадованный таким решением, переубеждать его всё же не стал. Криан очень пригодился бы сейчас в Бриаэлларе, но что такое дух свободы — было хорошо известно его сыну. Анар решил не рассказывать ему о стычке с Верховным жрецом, хотя сомнение — не являлся ли Кеан ан Темиар истинной причиной скоропалительного отъезда отца — не покидало его.

Уже затемно Анар возвращался домой. Вдыхая нежный аромат фрезий, купленных для Аниаллу ещё утром у знакомой цветочницы из Долины Снов, он прогулочным шагом пересекал Посольский квартал. Прохожих почти не было, местные жители, в отличие от алаев, не вели ночной образ жизни и уже отходили ко сну. Одно за другим гасли окна, не желая больше делиться с улицей своим уютным светом, и их место занимала ночная смена — из множества фонарей и магических огней, висящих в воздухе над мостовой.

Впрочем, не везде с освещением было так гладко. Вот сейчас Анар вышел на извилистую тёмную улочку. Ни единого зажжённого фонаря или светлого окна, лишь зыбкий серебристый свет Глаз освещал ему дорогу, да и он то и дело тускнел: усилившийся ветер гнал по небу облака.

Вдруг нечто призрачное пронеслось мимо Анара, задев самый краешек его поля зрения. Он резко оглянулся — петляющая за его спиной улица была совершенно пуста. Анар пожал плечами и продолжил путь. Подобное чувство он частенько испытывал, попадая в ту часть Бриаэллара, которая граничила с Пустой площадью — таинственной обителью дома Теней. Но там это было не удивительно: бесшумные пепельные кошки то и дело сновали вокруг, но даже у наблюдательного Анара было мало шансов их разглядеть. Только тени и ничего более…

Чуткие алайские уши медленно поворачивались из стороны в сторону, вбирая в себя тишайшие звуки мирной ночи: удары крошечных телец ночных бабочек о стекло фонаря, шуршание хвоста толстого котищи, мышкующего в соседнем палисаднике, шелест переворачиваемых ветерком страниц забытой кем-то на подоконнике книги, лёгкие шаги справа, на втором этаже каменного дома, солидно выпятившего полукруглый балкон с коваными перилами. «Кому-то вздумалось потанцевать в ночи», — с нервной улыбкой подумал Анар. Слева поскрипывало приоткрытое окно, из-за него доносился чей-то храп, перемежавшийся ворчанием и шелестом простыней… Ничего подозрительного. Но дурное предчувствие сдавило его сердце.

Анар положил букет на землю, чтобы освободить руки, подумывал не постучать ли в чью-нибудь дверь, но опоздал — что-то вязкое, тёмное хлынуло на него сверху, как ведро воды на орущего серенаду кота, обволокло, сдавило его, залепило рот, не дав даже закричать от разлившейся по телу жгучей боли. Она была так оглушительно сильна, что в первые секунды Анар не мог ни колдовать, ни думать.

Когда же к нему, сбитому с ног и крепко приложившемуся головой о поребрик, вернулась способность соображать, Анар понял: ему не вырваться. Не надо было выдерживать паузу мэи, не надо было даже видеть врага, чтобы определить, кто из них сильнее. Намного, намного сильнее… Ощущение этой беспомощности Анар запомнит на всю жизнь: как он лежал в коконе из тьмы посреди сонной улочки безопаснейшего из городов Энхиарга, как острый край камня впивался в щёку… как ветерок насмешливо перебирал его вставшие дыбом волосы, и как он сам лихорадочно перебирал все возможности для спасения… а собственная его интуиция с какой-то злорадной жестокостью отвергала их одну за другой.

Если бы пленивший Анара хотел убить его, он сделал бы это безо всякого труда, но, видимо, у него был другие планы насчёт своей жертвы. Алай почувствовал прикосновение чьей-то воли к своему разуму. В нём было проснулась надежда, что сейчас на его врага, опрометчиво применившего ментальную магию против кота Аласаис, обрушится возмущение силы, но ничего не произошло. Это могло означать лишь одно: противник Анара сам был алаем. Но кто это? Его брат? Сестра? Больше предателей среди кошек он не знал. Вдруг Анара охватила такая жгучая злоба, что, забыв обо всех предостережениях своей кошачести, он, воспользовавшись протянувшейся между двумя разумами незримой нитью, нанёс врагу ответный телепатический удар.

Одна из теней на том самом вычурном балконе неестественно дрогнула, и тьма снова обожгла его. Враг — телепат гораздо сильнее его — наполнил бедную Анарову голову резкими, скрежещущими звуками, которые заглушали все мысли алая, подобно десятку пил впиваясь в его череп. Единственным утешением было то, что бесплотная рука, шарившая в его сознании, явно не находила того, что искала — нечто ещё, помимо воли Анара, встало на её пути, не причиняя вреда, но и не пуская глубже. Наконец, видимо осознав тщетность своих усилий, она убралась из головы алая, а вместе с ней пропало и жжение, правда только в правом боку.

Анар, охваченный новой волной паники, что было мочи скосил глаза вниз. Теперь он не только чувствовал, но и видел, что в коконе раздирающей его тело тьмы образовалась прореха. Сквозь неё синела ничуть не пострадавшая, к изумлению алая, рубашка, поблёскивала серебристая бляшка на поясе… и лилось мягкое сияние лоэдаарского кинжала. Не заключённая ли в этом чудесном оружии сила смогла отогнать мрак?

Анар всё ещё не мог колдовать, но, чтобы перемещать предметы, тому, в чьих жилах течёт кровь драконов Изменчивого, не надо прибегать к магии. Это дар, и никто не сможет отнять его. Превозмогая боль, Анар сжал зубы и сконцентрировался. Он представил, как кинжал исчезает из ножен, появляется в руке, он почти ощутил холодок металла на ладони, уже видел, как распарывает проклятый кокон и… Кинжал и вправду шевельнулся. Но не исчез, а медленно, будто нехотя, вышел из ножен и стал подниматься в воздух. И не воля Анара была тому причиной, это делал тот… та тень, злорадно трепещущая на балконе! Но этого не может… не должно быть — такой кинжал, подарок Веиндора, нельзя ни украсть, ни отнять, ни даже снять с трупа!

Анар, уже не обращая внимания на боль, что есть сил задергался, стараясь вырваться из жалящих объятий тьмы. Собственная жизнь не имела в этот момент для него никакой ценности, ведь в опасности была жизнь Аниаллу. Если кинжал попадёт к тому, чёрному, он потеряет её навсегда, она умрёт, исчезнет… она… Анар обмяк, почти оглушённый болью. Но это муторное состояние длилось не долго, уже через несколько мгновений сознание алая прояснилось… и он обнаружил, что боль ушла. «Я умер?» — спросил себя Анар. Жжение пропало и больше ничто не стесняло его движений. Он открыл глаза.

Всё вокруг было затянуто туманом, словно кто-то развесил на ветвях деревьев и ограде, набросал на траву множество тончайших шарфов. Между Анаром и всё так же чернеющей на балконе тенью зависло более густое облако. Только оно отделяло алая от замершего в полёте кинжала. Что-то мешало тени забрать его, Анар чувствовал её растерянность и бессильную злобу. «А вот на тебе! — с торжеством подумал алай. — Уж не сам ли Веиндор пришёл мне на помощь?» — предположил он, глядя на переливы серебристого, как чешуя призрачного дракона, тумана… Нет, сила, которая пронизывала его струи, обладала другой не похожей на окружавшую жрецов Милосердного, аурой. Она была совершенно особенной… но время ли сейчас рассуждать об этом? Она не дала кинжалу попасть в лапы тени — и это главное.

Центр облака казался Анару более плотным, словно диск из дымчатого стекла, но когда он протянул руку за кинжалом, та прошла насквозь, не встретив никакого сопротивления. Пальцы алая сомкнулись на ледяной рукояти. Сердце его облегчённо бухнуло. Тень извергла новую волну бессильного гнева… и пропала.

Почти теряя сознание от слабости, Анар хотел убрать кинжал в ножны, но, вытащив руку из облака, обнаружил… что в ней ничего нет. Какое-то время он тупо смотрел на свои сжимающие пустоту пальцы. В его душе не было ни возмущения, ни страха, он ощущал — и то как-то смутно — лишь странную смесь радости и лёгкого стыда, да и разум его воспринял потерю кинжала как должное. Он чувствовал себя, как котёнок, сутки просидевший на вершине дерева, залезть на которое он смог, а спуститься — ещё нет: наконец-то стоя дрожащими лапками на твёрдой земле, он побито глядел на снявшую его с верхотуры мать. Нет, Анар не мог облечь свои ощущения в образы и уж тем более в слова. Его сил хватило ровно на то, чтобы отрешённо наблюдать, как серебристый туман постепенно рассеивается, унося с собой злополучный кинжал — прочь от не сумевшего сберечь его законного владельца, прочь от желавшей похитить его тени. Невероятным образом алай настолько успокоился за судьбу ножа, что почти забыл о нём.

В остальном же мысли Анара довольно быстро обрели чёткость. Он подлетел к балкону, на котором только что маячила страшная тень, прислушался — из-за бледного марева занавесей доносилось тихое, ровное посапывание. Видимо, враг просто усыпил хозяев. «Ну и слава Аласаис!», — улыбнулся Анар, плавно опускаясь на газон. Мимо прошмыгнул давешний котище. Выбравшись на дорогу, он оглянулся, словно желая продемонстрировать собрату по ушам и хвосту свою добычу. Анар с сочувствием посмотрел на болтавшуюся в маленьких челюстях зелёную лаллскую крысу: её жалкий вид живо напомнил ему самого себя всего пару минут назад. Его взгляд скользнув за горделиво удаляющимся котом, наткнулся на растрёпанный букет. Последние клочья тумана таяли среди изломанных стеблей и осыпавшихся на траву переливчатых лепестков…

Анар зарычал, стиснув голову руками: он вспомнил, в какую беду из-за него может попасть Аниаллу, и едва не задохнулся от этого. «Я уже дважды предал её: сначала, когда не смог уберечь кинжал, и теперь… поддавшись этому дьявольскому спокойствию!» — подумал он, и эта мысль принесла его душе не меньшее страдание, чем жгучая тьма — его телу. Только что он отдал в руки врага единственное оружие, способное отнять жизнь у Алу… отнять её у него! Ничего хуже просто не могло произойти! Такого стыда, боли и отчаянья — пусть и смягчённых пеленой потустороннего, необъяснимого спокойствия — Анар не испытывал ни разу в жизни. Гонимый страхом за жену, он обернулся котом и со всех четырёх лап бросился к замку Селорна.

Тем временем, пока Анар сгорал от волнения за её жизнь, ничего не подозревавшая об этом сианай Алу терзалась совсем другими опасениями. Меряя шагами свой балкон, она думала о Кеане, вспоминала их последний разговор, нет, скорее, как это ни печально, перебранку. Она была уже далеко не первой. Только раньше Верховный жрец объяснялся с ней больше намёками, а теперь вот взял на себя труд открыто, не стесняясь в выражениях, высказать приёмной дочери, насколько неправильно она живёт… и как бездарно распоряжается дарованными ей Аласаис силами.

— Может быть, он и прав — я металась, искала себя и набила больше шишек, чем требовалось. Но как иначе я смогла бы найти ответы на все эти вопросы? Принять его видение? Его ответы? Нет, он многого не понимает… хотя и понимает тоже многое. — Алу грустно улыбнулась. — Но я сианай… Для него я, может быть, и не подарок, но для сотен, тысяч существ я была и буду именно что подарком судьбы, их единственным шансом найти свой Путь, свой дом, своё призвание. А он меня ещё так гнусно-вкрадчиво спрашивает: «А нужно ли тебе это?!» Анар тоже спрашивает, — она чуть прикрыла глаза, — но у него это не звучит так пренебрежительно, я чувствую, что он ценит то, что я делаю, просто боится за меня… А этот? Он так вбил себе в голову, что мы пойдём одним путём — одному ему ведомым — на великий подвиг, хвост ему узлом! Да, он тоже за меня боится, — скептически качнула головой она, — боится, как за часть этого его радужного будущего. Ради этого можно и жизнью моей рискнуть, а потом памятник золотой поставить. А всё остальное — едино ребячество, баловство… ну, в лучшем случае — тренировка перед этим самым подвигом великим.

— «Меняться тебе надо, цели и приоритеты в жизни пересматривать», — изобразила Кеана Аниаллу. — Да мои… спасённые просто разорвали бы его за эти слова! Чтобы из-за него одного я погубила всё дело, которое, создавая меня, задумали Аласаис и Тиалианна?! Ради чего я тогда пережила всё это? Кеан не желает понимать. Он не желает понимать, что я такое. Кеан не танайский жрец, он не видит Путей — сколько бы он ни пыжился. — Она помолчала. — Любить его… да хватит уже себе врать! — он так достал меня своей самоуверенностью, своими нравоучениями, что от моих чувств мало что осталось. Алай не может любить или уважать того, кто не знает своего места, что бы тот для него ни сделал!

Она в сердцах пнула парапет.

— Это истина для любого алая. Его суть. — Алу глубоко вздохнула, прислушиваясь к частым ударам своего сердца, словно проверяя, бьётся ли оно в согласии с этими словами. — Наше право доверять своему чутью священно. Преступление посягать на него, как это делает Кеан. И он ещё обвиняет Анара в том, что тот ослабляет Бриаэллар, подвергая меня опасности! Он, кто пытается выбить из меня саму кошачесть!.. Нет — доказать её несостоятельность. А что, спрашивается, за сианай без тел алаит? Ничто. Послушай я его — вот тут-то Бриаэллар как раз и лишится одной из Теней богини! Да не бывать этому!

Алу была всё ещё увлечена своим монологом и не сразу сообразила, что за вихрь ворвался на балкон, подхватил её и сжал, выдавив из груди жалобный мявк.

Анар галопом пронёсся через весь Бриаэллар. Перепрыгивая через очередную улицу, он вдруг подумал, что мог бы сократить путь, открыв портал прямо в покои Аниаллу, но тут же отказался от этой мысли — при том хаосе, что сейчас царил в его голове, даже хорошо знакомое волшебство могло запросто перебросить его не в замок Селорна, а… Он не додумал, куда именно: когти его заскребли о крышу особняка ан Камианов, а впереди над пламенеющими клёнами уже чернела громада замка ан Ал Эменаит.

Приземлившись на крышу одной из хозяйственных построек, Анар отыскал глазами окна Алу и, заметив её саму, быстрым шагом расхаживавшую по балкону, едва не свалился вниз от облегчения. Жива! Чем-то встревожена, но жива. «Неужели — знает?» — только и успел подумать Анар, пока стремительно летел над двором. Через мгновение он уже прижимал испуганно взмуркнувшую Аниаллу к своей груди.

— Анар, что случилось? Кеан? — ухитрилась спросить полузадушенная сианай. Она ещё ни разу не видела мужа настолько испуганным, а они уже многое пережили вместе.

— Нет… Аниаллу, на меня только что напали, — с трудом выговорил Анар, лихорадочно подбирая подходящие слова. — Со мной всё в порядке, но кинжал… — Он сжал челюсти, не в силах договорить.

— Мой кинжал? — прошептала сианай; глаза её из больших стали огромными, но, как ни странно, вместо испуга в них было безграничное изумление.

— Да, — кивнул Анар.

Он рассказывал Аниаллу о том, что с ним случилось, и ни на секунду не отрывал от неё взгляда. Он мог смотреть на неё бесконечно, и тем больнее было сознавать, что он не сумел удержать в руках ключ от этой сказочной вечности. Что всё это теперь в любой момент может оборваться… Нет… нет, так нельзя — Аниаллу жива, и он должен думать о том, как защитить, а не жалеть её раньше времени… или, тем более, себя.

— Как такое могло случиться? — спросила она, выскользнув из его объятий и опускаясь на парапет. — Его же нельзя ни украсть, ни…

Она не успела договорить — Анар тряхнул головой так сильно, словно в ухо ему впилась кровососущая муха с Иттарских островов.

— Но это так! — воскликнул он и долго молчал, сидя рядом с ней, уронив голову на руки. — Ты доверила мне свою жизнь, а я подвёл тебя. Кеан был прав: я…

— Кеан ни в чём не был прав, — махнула на него рукой Аниаллу. Она была растеряна: куда больше принесённой Анаром страшной новости её потрясло то спокойствие, с которым она выслушала его. Но что, какая деталь смогла убедить её, что произошедшее не опасно? — Если кто-то смог отнять у тебя, сумел побороть собственную магию кинжала, то ничто не помешало бы ему отобрать нож и у меня самой… и тут же меня прикончить. Ему даже не пришлось бы далеко ходить. А так, смотри, — она улыбнулась, выразительно похлопав себя по бедру, — я ещё жива…

— И пока ты жива, нам надо что-то делать. Быстро. Мы можем обратиться в храм Веиндора. Жрецы Милосердного должны быть в силах защитить тебя… — Анар сделал движение, словно собрался бежать туда прямо сейчас, но Алу удержала его за рукав.

— Тому, кто преодолел чары серебряных драконов, чары самого Веиндора, не будут помехой жрецы Милосердного… Если ему вообще пришлось что-то преодолевать, — вдруг добавила она.

Но Анар, казалось, не расслышал её последних слов.

— Я не удивлюсь, если эта тень на балконе была кем-то из моей родни. Когда она попыталась залезть мне в голову — сила не возмутилась. А это может значить лишь одно: там стоял алай.

— Я знаю, что это был за алай, — очень тихо сказала Аниаллу. — Это был Кеан.

— Что? — вытаращился не ожидавший такого поворота Анар.

— Это. Был. Кеан, — повторила Алу, и от этих слов ей стало как-то неприятно легко на душе. — Анар, лоэдаарский кинжал нельзя украсть. Но Кеану и не пришлось делать это: ты сам вчера предложил ему забрать его. Вот он и воспользовался твоим предложением, только с небольшой отсрочкой.

— И зачем же ему понадобилась эта отсрочка? Почему он не взял кинжал сразу?

— Не знаю. Видно, это не вязалось с какими-то его планами. Возможно, ему было мало просто завладеть кинжалом, хотелось ещё и тебя выставить не в лучшем свете. — Пальцы Аниаллу задумчиво комкали бархатную кромку уха. — И… и меня посадить под замок где-нибудь в здешнем храме Веиндора — под видом заботы о моей безопасности.

Он умный и хитрый алай, и мы вряд ли сможем так легко проникнуть в его замыслы…

— Но я — какой же я идиот! Как у меня язык повернулся предложить ему твой кинжал?!

— А ты уверен, что он у тебя сам по себе повернулся? — вкрадчиво спросила Алу.

Они помолчали.

— Если всё это так, значит Верховный жрец Бриаэллара связан с Талом, — сказал наконец Анар.

— Не обязательно. Он мог использовать магию Тьмы и сам по себе, для отвода глаз. Но как бы там ни было, добиться желаемого он не смог. Меня больше волнует другое: кто помешал ему? Ты говорил про серебряный туман — так, может быть, это был кто-то из серебряных драконов? Не во плоти, разумеется, — предположила Аниаллу. Это объяснило бы все её ощущения: если кинжал теперь у Веиндора, ей и вправду нечего волноваться. Она лизнула ладонь и пригладила взъерошенную шерсть на ухе.

— Я тоже так подумал сначала. Но потом… что-то в этом тумане, в том, кто за ним скрывался, было… недраконье.

— Ты уверен? — Аниаллу очень не хотелось отказываться от версии с вмешательством Веиндора.

— Настолько, насколько существо в моём положении вообще может быть в чём-то уверено. Но даже если я не прав, а ты права — вдруг кинжал у Кеана отобрала та… особа, что убила твою сестру? — окончательно испортил всё Анар. — Что, если она пожелала убить тебя своими руками и потому перехватила кинжал у своего же тёмного союзника? Украла у него… эту честь?

— Уф-ф, — выдохнула Алу. Вспоминая о гибели Эталианны, она всегда чувствовала себя раздавленной. С Тали произошло то, что не должно происходить — ни с кем, никогда… — Не думаю, что ей по силам украсть этот кинжал, — покачала она головой. — Давай мы не будем гадать, я просто возьму и напишу жрецу Инмелиону — он знает про этот кинжал больше чем кто-либо и, если потребуется, сможет испросить совета у Милосердного.

Она нырнула в комнату и тут же, не желая волновать Анара, вернулась с листом тонкой бумаги. Алу ненадолго замерла, закрыв глаза и положив на него ладонь, а когда убрала руку, письмо уже было написано, осталось только перечитать его — убедиться, что на листе не запечатлелось ни одной лишней мысли. Затем Аниаллу прошла в ту часть балкона, где парапет расширялся, превращаясь в миниатюрный столик. На нём стояли серебряные миска и кувшин. Она подняла крышку и налила в миску молока.

Стоило сианай наполнить её до краёв, как от миски во все стороны разошлись волны магии. Где-то в Бриаэлларе у одной из кошек-гонцов недвусмысленно заурчало в животе, а чары, наложенные на всех этих зверьков, точно подсказали, где можно удовлетворить свой голод. Через пару минут амри уже предстала перед глазами первой дочери патриарха Селорна.

Лакнув пару раз на пробу и явно удовлетворившись авансом, амри выжидающе посмотрела на Аниаллу и Анара, гадая, кто именно её вызвал.

— Я хочу, чтобы ты отнесла это в Серебряный храм жрецу Инмелиону. Лично ему. И никому больше, — отчеканила сианай и на минуту придавила амри к парапету долгим суровым взглядом.

Кошка кивнула, поспешно долакала молоко, опасливо зыркая на Алу зелёным глазом, и, не прощаясь, слетела с балкона. Алу вздохнула, ей не хотелось обижать забавного зверя, но амри есть амри, и если тебе надо добиться от них хоть какой-то серьёзности, иного выхода нет. Зато теперь никто, включая Кеана, не сможет перехватить её послание — Тейнлаан (а именно он создал гонцов) был волшебником посильнее Верховного жреца, да и тайну переписки уважал куда больше.

— Ну вот, теперь будем ждать.

— Ужасно стоять тут столбом и ждать непонятно чего! — тряхнул головой Анар.

— Ужасно, — согласилась Алу. — Но нам надо постараться успокоиться. Я не чувствую опасности. И ты тоже, в глубине души, не чувствуешь её, — ровным голосом проговорила сианай.

— Я не чувствую, — нехотя признал Анар. — Но мне… стыдно за это. Быть может, разум подбрасывает нам эту уверенность: чтобы чувство бессилия не раздавило меня… чтобы ты не лишилась рассудка от безысходности?

Да, теперь Анар понимал, о чём предупреждала его царственная тётушка Алара, когда говорила, что он, оказавшись за пределами Руала, перестанет быть одной из могущественнейших персон и одним из сильнейших магов. До этого момента он не придавал её предостережению никакого значения — ну и что, что не сильнейший и не могущественнейший? — но сейчас он столкнулся с ситуацией, когда ему ох как не хватало этих превосходных степеней…

— Анар, мы как-никак алаи, — склонила голову набок Алу. — Наш разум не позволяет себе подобных выкрутасов, да и мы, слава Аласаис, ещё в силах отличить голос рассудка… или страха от голоса нашей интуиции. И я привыкла слушаться её… даже когда она говорит такие необычные вещи.

Глядя, как она стоит на открытом балконе, на виду у… всех желающих, расправив плечи и лукаво глядя на него, Анар мог только позавидовать её спокойному доверию своему духу кошки… которое большинство существ посчитали бы едва ли не сумасшествием.

Внезапно алай ощутили волну магии, прошедшей сквозь весь дом. Аниаллу насторожилась, но Анар успокоил её:

— Закрывают купол над городом. Отец говорил — будет красиво. Они повернулись к парапету. Город под ними мерцал разноцветьем волшебных огней, в темноте угадывались силуэты множества существ, которые, как и они, вышли полюбоваться редким зрелищем.

— Странно… — пробормотал Анар, скользя взглядом по крышам.

— Что?

— Эйтли с компанией собирались протестовать против купола. Были заявлены иллюзии с критикой в адрес Кеана. С трудом верится, что мне удалось её отговорить, — добавил он и вздохнул; Аниаллу уважительно посмотрела на мужа. — Знаешь, в последнее время всё чаще ловлю себя на забавной мысли, что в Руале я мог несравнимо больше потакать своим желаниям, чем здесь. А поначалу мне казалось — всё будет наоборот.

— Ну, в последнее время нам всем пришлось несколько поджать хвосты, — тускло улыбнулась Алу.

В небе дребезжаще громыхнуло. Звук этот надолго повис над крышами, казалось, что весь город завибрировал ему в унисон.

— Анар, а Криан или кто-нибудь ещё из ваших, случаем, не рассказывали, что именно это будет за купол?

— Нет. Когда я уходил, они ещё спорили на этот счёт. Подожди, мы сейчас сами всё увидим, — сказал Анар, выжидающе глядя на небо.

Воздух наполнился негромким гулом. В одно мгновение погасли звёзды, и сразу за этим Аласаис закрыла свои серебристые Очи. Вслед за лунами потухло или потускнело большинство огней города. Бриаэллар погрузился во мрак и дрожащую тишину. Лишь изредка слышались чьи-то обеспокоенные выкрики.

— Всё так и должно идти? — шепнула Аниаллу.

— Да. Сейчас станет светлее.

Через минуту по небу стремительно разлилось нежное молочное сияние, будто город накрыли гигантской пиалой из матового стекла, а там, снаружи, зажгли такие же огромные свечи. Наблюдатели на крышах зааплодировали. Кто-то громко полюбопытствовал: вернут ли луны? Никто не ответил, но в этот момент над городом отразилось сразу девять их ярких подобий — это ударили в небо, словно и вправду затвердевшее, мощные лучи искристого света.

— Что это? — прикрыв глаза ладонью, спросила Алу.

— Направляющие лучи. Ближний правый, кстати, размещён криво, сейчас будут переносить. Вон, видишь, уже пополз, — Анар глубокомысленно ткнул пальцем в небо.

— Изумительно! — воскликнула Аниаллу. — Истинно драконье объяснение. Анар не ответил, ему не хотелось отрываться от происходящего в небе.

Вверх по притухшим лучам зазмеилось чуть заметное переливчатое сияние, словно кто-то медленно поднимал по каждому из них незримое кольцо для мыльных пузырей, одевая световые столбы колеблющейся радужной плёнкой.

— У нас будет очень хороший купол, Алу, — сказал Анар. — Это будет не просто защитная сфера, а… а своего рода сфера-портал. У драконов есть легенда, что точно такая же, только совсем уж грандиозная, окружает и Энхиарг. Поэтому мы и считаем его бесконечным. На самом же деле, границы его очерчены как раз этой сферой, но мы, свободно проходя сквозь неё, не замечаем, что оказываемся уже в другом мире.

— Очень правдоподобно, — задумчиво улыбнулась Алу; удивительно, но её как-то никогда не волновало, конечен Энхиарг или нет, и если да, то как выглядит его граница.

— Они много раз пытались узнать размеры нашего мира — и летали, и перемещались, но так ничего толком и не установили. Некоторые, правда, после пространственного прыжка действительно оказывались в других мирах…

Пузыри тем временем достигли купола, прилипли к нему и, постепенно расползаясь по его белёсой поверхности, стали медленно подтягивать свои трепещущие хвосты.

— Главное, чтобы не было ветра. Если подует ветер, всё придётся начинать заново.

— Ну, я надеюсь, Кеан отдал приказ Миграционной: «Изменчивого не пущать!», — хмыкнула Алу.

Направляющие лучи исчезли, а взобравшиеся по ним пузыри слипись в одну большую сферу, отчего небо стало походить на внутренность гигантской раковины — перламутровую, мягко поблёскивающую всеми оттенками павлиньего пера.

— Краси-иво, — совсем сонно протянула Аниаллу. — Может быть, Тинойа передумала потому, что решили сделать именно такой купол? Или через него будет так же сложно попасть наружу, как через тот, который собирались делать вначале?

— Боюсь, что даже сложнее.

— Что, теперь совсем-совсем никто не выберется?

— Ну, не совсем. Но это будет не так просто.

Внешняя сфера растаяла. Город снова окутала тьма, с трудом можно было разглядеть отсветы на стенках гигантского пузыря. У горожан уже затекли шеи ждать продолжения спектакля, когда купол взорвался. Множество лёгких радужных плёночек медленно опускалось на Бриаэллар, падало на крыши и деревья и постепенно растворялось во мгле. На крышах и балконах все — и взрослые, и дети — оросились ловить эти «чешуйки Изменчивого». Те, кому это вроде бы удавалось, обнаруживали, что плёночки свободно пролетают сквозь ладони, щупальца и лапы. Алу и Анар понимали, что не только красота самого явления была причиной восторгов: горожане радовались, предвкушая спокойную жизнь, которую оно сулило. Даже ан Камианы, чьи медовые окна были хорошо видны с балкона, казались донельзя довольными, хотя и были главными противниками создания купола. Небесный мрак пришёл в движение, словно там ворочалось и потягивалось нечто огромное, угольно-чёрное, оно оглушительно муркнуло, и над Бриаэлларом вспыхнули луны. Подул ветерок. Звёзды сегодня, видимо, решили не зажигать.

— Всё, — сказала Аниаллу, и в собственном голосе вместо облегчения услышала обречённость.

От купола над головами алаев не осталось ни единого зримого следа, но они знали, что он там, что он никуда не исчез. Ещё не до конца понимая почему, и Анар, и Аниаллу почувствовали себя пойманными…

— Алу, мы не решили, как теперь быть с Кеаном, — напомнил Анар.

— Как быть… У нас есть только наши догадки, их для каких-то решительных действий будет маловато.

— Но Селорну и Малауру рассказать о них всё равно надо, — с нажимом сказал Анар.

— Я расскажу, — кивнула Алу.

Анара разбудили голоса. Некоторое время он лежал, прислушиваясь к ним, заглушаемым шумом листвы и щебетом птиц. Солнце уже вовсю палило его шкуру. Приоткрыв глаза, алай наблюдал, как оно превращает золотые шерстинки на лапе в миллиарды крошечных радуг. Первое время ему не удавалось разобрать ни слова, но потом голоса приблизились.

— Как ты могла не сообщить мне сразу? — недовольно спросила Аниаллу.

— Я уже говорила: я сразу же отправила Азару разобраться с этим, — спокойно ответила Шада. — Думаю, у неё не меньше шансов найти эту девицу в Бриаэлларе, чем у тебя, а ты была и без того взволнована. Будь любезна, госпожа моя, успокойся, Азара вернётся — и всё прояснится. А тебе не стоило вчера покидать замок… сразу после случившегося.

— Шада! После какого такого «случившегося»? Ты опять подслушивала? — возмутилась сианай.

— Разумеется. И если тебе придёт в голову ругать меня за это, то так и знай, я обо всём расскажу патриарху Селорну! — отрезала Шада, и Анар услышал нарочито-громкое цоканье её каблуков.

— Ужасная женщина! — шлёпнула ладонью по полу Аниаллу, показываясь из отверстия для винтовой лестницы. — Ой, извини, разбудили мы тебя? Забыла совсем, что вчера, когда закрывали купол, со всего замка шумовые щиты слетели, а я к ним так привыкла.

— Что-то случилось? — приняв двуногий облик, спросил Анар.

— Вчера поздно вечером сюда приходила мать Делии, искала её. Домой она до сих пор не вернулась. А ещё раньше сюда заявилась её кошка, — Алу указала на Меори, лежащую под стулом с совершенно несчастным видом.

— Может, опять засиделась где-нибудь с книжкой? — предположил Анар, который и сам за чтением был способен забыть обо всём на свете.

— Может, — кивнула Алу. — Шада послала Азару найти её, так что мы это скоро узнаем.

— Азару? Это такую клыкастую рыжеглазую даму с повадками патриарха Селорна? — хохотнул Анар.

— Да, её самую.

— Я тебя всё хотел спросить: они с твоим отцом, случаем, не родственники?

— Нет. А повадки у неё такие же, как у большинства анеис в Великом лесу. Это здесь они сдерживают свою звериную сущность и ведут себя прилично, а дома дают себе полную волю. Порой от диких кошек не отличишь. Кстати, о клыкастых дамах — заходила Ирера.

— Ирера? — протянул Анар, почёсывая ухо блаженствующей Меори, которую родители Делии почему-то не пожелали забрать.

— Да, — вздохнула Алу и присела на подлокотник кресла. — Но новостей ровным счётом никаких. Поджигателя Теолы нигде нет — прыгнул в портал и как сквозь землю провалился. Словно на ту сторону он так и не вышел. Маги и телепаты прочесали весь город но так ничего и не нашли.

Анар лишь покачал головой — это же он слышал и вчера.

— Они списывают это на наше шенавенское прошлое, — продолжала сианай. — Страшно подумать, столько у нас тут всяких пространственных туннелей понапроложено, порталов не позапечатано…

— Да уж. Вчера их, нашими стараниями, стало на пару десятков меньше, но это капля в море… Кто бы мне объяснил, зачем было создавать здесь, в Бриаэлларе, перекрёсток миров? — пробормотал Анар, вспоминая свою вчерашнюю нудную работёнку.

— Ну как «зачем»? — притворно удивилась Алу и, предчувствуя долгий разговор, подтянула ноги на бархатное сидение. — Аласаис увидела, как много интересного прибывало через эти порталы в Линдорг, ей тоже захотелось жить среди диковин из иных миров, а не мотаться за ними по чужим землям или… или ждать, пока кто-нибудь сделает это за неё. Потом ещё Бездна появилась… и любопытство нашей наэй вынудило её обратиться к Повелителю Ветров.

Она пришла к Изменчивому и говорит: «Хочу шенавен у себя дома!» — Сианай простёрла руку в дурашливо-величественном жесте и часто-часто захлопала ресницами, словно строила воображаемому дракону глазки. — Он, разумеется, согласился. Кстати, потому и вашего крылатого брата у нас тут так много, надо же следить… за последствиями его согласия… Исполнить желание Аласаис Повелителю Ветров было не сложно: Энхиарг так пропитан магией, что и несколько шенавенов вполне могли бы в нём сосуществовать. А вот Аласаис сосуществовать с перекрёстком миров оказалось намного сложнее. Ей быстро надоели незваные гости, она устала от шума и велела прикрыть большую часть порталов, самые же необходимые — упрятать вглубь острова, на котором мы и живём. Но они продолжали возникать — шенавен есть шенавен. Тогда Аласаис снова воззвала к Изменчивому, он прислал сюда Шелдриазура Всевидящего, и тот положил конец их самопроизвольному возникновению. Новые порталы перестали открываться, некоторые из тех, что остались, запечатали, как и пространственные туннели между разными частями города… Кстати… — Алу зевнула, видимо, собственный монотонный рассказ убаюкивал её. — Кстати, Теола очень любит рассказывать страшные истории про тех, кто оказался запертым внутри магических пространств.

— Почему «некоторые»? В смысле, почему прикрыли не все? — поправился Анар.

— Драконы рассеянны, это всем известно, — выразительно глядя на него, улыбнулась сианай. — И ужасно недобросовестны, если дело касается рутинной работы. Вот и проглядели кучу всего, так с тех пор и маемся, — сказала она.

Анар заметил, что на лицо её вернулось беспокойство.

— Делии нигде нет, — опередила она его вопрос и закрыла глаза, видимо с кем-то мысленно общаясь. — Азара вернулась. В последний раз Делию видели на площади перед домом ан Темиар, там опять вчера выступал тот маг. Райс, про которого я тебе говорила, — она непроизвольно поморщилась. — У неё были уроки неподалёку. Азара расспросила соседей — тех, которые были там вместе с ней. У меня очень дурное предчувствие — Делию видели возле лавки, торгующей зельями.

— Зельями? — переспросил алай.

— Зельями, — кивнула Алу. — И боюсь, я даже знаю, зачем они могли ей понадобиться: она была в гневе, когда шла туда.

Анар не был бы руалцем, если бы тут же не предположил:

— Месть?

— Думаю — да, поджав губы, покивала Аниаллу. — И чем быстрее мы проверим это, тем лучше. Надо наведаться в эту лавку, возможно, Делия поделилась своими планами с её хозяином. В конце-концов, она ещё ребёнок и вполне могла захотеть получить одобрение взрослого. А насколько я поняла, ей повезло забрести именно к такому взрослому, который не только одобрит, но ещё и в спинку подтолкнёт, — невесело хохотнула сианай.

— Здесь, — уверенно сказала Аниаллу, останавливаясь напротив иллюзорной вывески: из тусклого котла, висящего над входом в лавку, валил густой изумрудно-зелёный дым, обтекающий серую каменную арку дверного проёма.

Волна магии, родившаяся при открытии двери (замена традиционному колокольчику), разбудила дремлющего хозяина магазинчика. Будь здесь Делия, она бы без сомнения заметила, что с зеркала за его спиной исчезло покрывало. Но Анар и сам заинтересовался странным предметом, хотя не сразу смог определить, что в нём так приковывало к себе взгляд. Анар мог бы поклясться, что зеркало смотрело в комнату, а не просто отражало её. Оно вдруг выхватывало, чётче вырисовывая все его детали, один из предметов интерьера, потом словно теряло к нему всякий интерес и начинало «разглядывать» другой.

Тем временем Алу уже добралась до прилавка и стойко сносила бурный поток каргнорианского дружелюбия.

— Гости, целых два гостя к бедному Балфишрейну! — елейно улыбаясь двумя рядами жутких зубов, воскликнул хозяин. — Нет, нет, не покупатели, — замахал он лапами, — именно гости! Какая радость! Уверяю вас, вы пришли не зря: у меня как раз случилось поступление новых товаров и…

— Мы пришли за… — прервал его подоспевший на помощь жене Анар.

Но каргнорианец, вместо того чтобы выслушать его, снова принялся за Аниаллу.

— Госпожа сианай, я польщён, чрезвычайно, до глубины души польщён! — пробулькал зельевар; его зелёное брюхо колыхалось от распиравшего волнения, как поверхность болота. — Какая честь! Чем я могу служить госпоже и господину? — Он поклонился, не сводя глаз с Алу. И взгляд этот, какой-то оценивающий, ощупывающий, очень не понравился сианай, хотя ничего угрожающего или непочтительного в нём не было.

Быть может, каргнорианец и был «польщён» и «тронут», но он уж точно не был удивлён визитом алаев. И Анар, и Аниаллу сразу почувствовали это.

— Вчера к тебе заходила одна девочка, — начала Алу и по тому, как энергично, едва не клацая зубами, закивал карг, поняла, что не ошиблась.

— Да, заходила… Делия её звали. Хотела купить зелье, но я ей не продал. — Он посмотрел на Алу, словно ожидая от неё чего-то.

— И почему же? — подыграла ему та, ясно понимая, что карг врёт. Его морда расплылась в улыбке.

— Не продал, а подарил! — объяснил страшно довольный собой Балфишрейн.

— Редкая для карга доброта, — заметил Анар.

— Дело не в доброте, — отмахнулся, как от обвинения, карг. — У меня здесь свой интерес. Я помог ей только потому, что это выгодно мне.

— И чем же это? — допытывался Анар.

— Она обмолвилась, что знакома с сианай, — просто сказал каргнорианец. — Возможность оказать ей услугу была прекрасным шансом… в наше-то неспокойное время.

В тот момент, когда карг произнёс «сианай», Анару показалось, что поверхность подозрительного зеркала замутилась и за этой дымкой мелькнуло что-то белое — явно живое и вроде бы похожее на Балфишрейна.

— Время действительно неспокойное, — промурлыкала ничего не заметившая Аниаллу, скользя взглядом по ряду таинственных бутылей справа от Балфишрейна. — После того как девочка заходила в твою лавку, её больше никто не видел. Она пропала, а мы её… — алайка резко перевела на него глаза, — ищем.

Карг едва заметно вздрогнул.

— Пропала?

Сверкающая клыками улыбка стала медленно угасать. Хозяин насторожился: уж не его ли они пришли обвинить? — и стал было, по старой привычке, изучать своих гостей на предмет уязвимости, но тут же обругал себя за это.

— Нет, не тебя, — ответила на его мысли сианай. — Мы просто хотим узнать, что она покупала.

— Яд, — торопливо отозвался карг.

— Яд? — переспросил Анар.

— Да, для человека по имени Райс. Он чем-то оскорбил юную госпожу Делию, и она решила отомстить. Это святое дело. Я не смог отказать, — Балфишрейн крепко сжал челюсти и с вызовом глянул на своих гостей.

Но ни Анар, ни Алу не имели намерения разубеждать его в святости мести.

— Она случайно не назвала адреса этого Райса? — спросила Алу, и Балфишрейн закивал, донельзя довольный, что господа кошки на него не разгневались.

Опасения алаев оправдались: как только они свернули в переулок, где ютилась «Волшебная лампа», над ними замерцала едва заметная в магическом спектре, причудливая сеть. Глядя на эти хитросплетения, любой паук удавился бы от зависти на собственной паутине. Поперёк сети время от времени вспыхивала алая надпись: «Опасно! Обход через Крысиную улицу или Старую Серебрянку». Справа на ограде заколоченного дома («И такие здесь бывают?» — удивился про себя Анар), раздевшись до рубашек, сидели люди из городской стражи. Они то и дело опасливо поглядывали туда, где покачивалась порядком обгоревшая вывеска лавки Райса. Завидев Анара и Аниаллу, стражники поспешно встали.

— Что здесь произошло? — спросила Алу.

Те переглянулись, словно решая, кто из них более достоин ответить сианай, но их опередили.

— Нечего здесь это обсуждать, — донесся мужской голос из-за пожухших кустов, темнеющих за оградой, а затем и его обладатель — ан Темиар с чернильным пятном на носу — поднялся с расстеленного на пожелтевшей лужайке одеяла. — Госпожа сианай, они, — кот кивком указал на охранников, — вам всё равно ничего толком не расскажут. Идите лучше к самой лавке, там маги ан Меаноров до сих пор работают, — предложил он и вернулся к своему занятию (он просматривал какие-то неряшливого вида, исписанные от руки листки, во множестве рассыпанные по пятнистой ткани).

Его напарница, с явным отвращением на лице, раскладывала их по кучкам, прячась в тени другого одеяла, синим пологом растянутого между ветвями сухого дерева. Видимо, его скрюченные листочки недостаточно защищали от висящего в зените солнца.

Алу и Анар поспешили последовать совету ан Темиара, свободно прошли через «паутину» и, миновав несколько домов с закрытыми и зашторенными окнами, оказались в пыльном маленьком дворике перед «Волшебной лампой». У приоткрытой двери, привалившись к прохладной стене здания, расположились три вооруженных алая. Вокруг двери рисунок магических сетей стал ещё сложнее. — Что это? — на ходу спросил Анар.

— Магия подлистников: не впустит, кого не надо, а кого надо — не выпустит, — скороговоркой отозвалась Аниаллу. — Значит, здесь Нееран… Что-то серьёзное случилось, если он пришёл, — она быстро взглянула на мужа и ускорила шаги.

Неподалёку от входа в «Лампу» переминалось двое обеспокоенных людей: мужчина средних лет (хозяин крупнейшего в Бриаэлларе книжного магазина) и рыженькая хрупкая девушка, кажется, его дочь. Причёска — множество мелких косиц, стянутых узлом на макушке, — удивительно не шла ей, зато позволяла показать неострые ушки, а это, видимо, для девицы, которая носила майку с надписью «Я — человек и горжусь этим!», имело большое значение. Когда дверь распахнулась и из неё появилась парочка ан Меаноров в компании накрытых плотной тканью носилок, она со всех ног бросилась к ним.

Алаи остановились. Они не стали прогонять задержавшую их незнакомку, но и не объяснили ей ничего, не сказали ни слова утешения. Впрочем, чего ещё можно было ожидать от известных своей холодностью ан Меаноров? Хорошо хоть надменные коты не помешали рыженькой боязливо приподнять пропитанную чем-то липким ткань. Под ней оказался юноша со страшными ожогами на лице и шее. Он еле дышал, издавая хриплые стоны. Девушка и её отец принялись взволнованно расспрашивать магов, но те демонстративно воротили носы, изредка бросая невразумительные фразы. Вот это выглядело чересчур вызывающим даже для ан Меаноров.

— Что с ним случилось? — спросила Аниаллу, приблизившись к носилкам.

— Знаешь его? — вместо ответа, осведомился один из ан Меаноров.

— Нет, — недовольно глянув на него, покачала головой сианай и, поправив ткань, резко повторила вопрос.

— Насколько мы поняли, — нехотя объяснил второй ан Меанор, — он решил устроить в лавке господина Райса погром, но едва не устроил себе похороны. Там ловушки на каждом шагу.

— Зачем он это сделал? — Алу кивнула на дверь, явно носившую следы грубого взлома.

— Судя по его воспоминаниям — хотел отомстить, — ответил ан Меанор.

— Это я виноват, — мысленно покаялся жене Анар.

— Ты?

— Да, — кивнул он, глядя на обожженное лицо юноши. — Это племянник стекольщика — я тебе вчера рассказывал… Я сдуру наубивал драконов у него на глазах…

— …вот его и потянуло на подвиги, — закончила Аниаллу.

— Он работает в книжном магазине, в том, что рядом с «Логовом», — продолжал ан Меанор, словно не видя, что хозяин этого самого книжного стоит рядом с ним. — Витрины там ещё такие — синие… Вот эти витрины и весь участок перед ними этот самый… как его?

— Райс, — быстро подсказала Аниаллу.

— Да, Райс загадил так, что подумать страшно. Иллюзии его гнусные они еле убрали. А этот олух разозлился… — алай зевнул. — Ты бы лучше пошла внутрь, расспросила там, мы мало чего знаем — занимались его ожогами. Едва спасли. Такая мощь! Если бы он не обвешался амулетами, нашли бы горстку пепла!

Аниаллу очень не нравилось, как вели себя ан Меаноры. Она шагнула к людям, намереваясь как-то исправить ситуацию, но тут у них сыскался совсем уж неожиданный защитник.

— Отвратительно, — глухо обронил патриарх Селорн, появившись вдруг из-за спины первого ан Меанора. — Отвратительно.

Прищурив свои яркие, цвета ядовитой мяты глаза, он окинул дальнего ан Меанора таким взглядом, будто застал его за точкой когтей о своё любимое чёрное бюро. Подруга юного мстителя побледнела, отпрянула от жуткого зала и едва не запнулась о бортик. Оба же ан Меанора чуть заметно поджали хвосты. Они хорошо знали о страсти эалийского патриарха прививать хорошие манеры членам их дома. И о методах воспитания были наслышаны тоже, а потому то и дело косили мигом притухшими глазами на Аниаллу, которая единственная была способна отвести от них свалившуюся, как сажа на голову, беду.

— Бесчувственные алаи. Нонсенс. Выродки, иначе и не назовёшь, — всё тем же издевательски-задумчивым тоном продолжал патриарх. — Скажи-ка мне, Анар, что бы сделали на родине твоего отца с драконом, который разучился летать?

— Наверное, пожалели бы, патриарх, — не сразу ответил Анар, несколько смущённый этой «публичной поркой» и отнюдь не горящий желанием в ней так или иначе участвовать.

— Пожалели… — с жутковатой грацией скользя вдоль носилок от одной своей оцепеневшей жертвы к другой, протянул Селорн. — Вот и я вас пожалею. На этот раз. Хотя у меня есть две чудные причины… — тут он покосился на напуганную не меньше ан Меаноров девушку и закончил фразу совсем не так, как собирался: — Сотворить с вами что-нибудь очень плохое. — Эал сделал паузу, предоставив изощрённому воображению ан Меаноров нарисовать несколько вариантов трактовки этого «чего-нибудь плохого». — А раз так, то вы мне больше тут не нужны. Советую навестить жрицу Имлае, чтобы она напомнила вам, к чему приводит подобное поведение, — тоном, не предполагающим продолжения разговора, сказал Селорн; он склонился над носилками, разглядывая обожжённое лицо мальчика. Анару показалось, что патриарх проник в его разум, и то, что эал увидел там, ему очень не понравилось.

— Анар, ты можешь переправить его в лабораторию Малаура? — через мгновение спросил Селорн.

— Да, патриарх, — кивнул Анар.

— Сделай это. А то я не уверен, что этим… господам можно доверить столь ценный груз, — сквозь зубы процедил эал.

Но он сказал это недостаточно тихо, чтобы по крайней мере один из ан Меаноров не смог расслышать его слова. Гордый кот возмутился и сделал ногой одно-единственное движение, будто собирался закопать… Селорн вздохнул. Лицо его, неожиданно утратив свирепость, приобрело очень интеллигентный и печальный вид. Вдруг ан Меанор заметил, что его собственные руки сами собой начали двигаться, плетя какое-то заклинание, он открыл рот, чтобы возмутиться, но язык тоже оказался повиноваться ему, и вместо протеста с его губ сорвались слова заклятия. Двор озарила белая вспышка, а когда она угасла, на месте ан Меанора трепыхалась в воздухе маленькая мышка со смешными круглыми ушками.

— Папа, ты же не будешь его кушать? — почти жалобно спросила Аниаллу, поддерживая покачнувшуюся девицу. — Ты же не патриарх Тейнлаан, да и времени у нас нет.

— Не буду, не буду, — добродушно оскалился Селорн и извлёк непонятно откуда мятый пергаментный конверт. Взяв мышку за хвостик, он аккуратно поместил её в конверт, со вкусом облизав, заклеил его и вручил второму ан Меанору.

— Жрице Имлае. Лично. Аниаллу, идём, — скорее велел, чем позвал он, и сианай сочла за благо молча подчиниться.

Это был один из самых отвратительных дней за всю жизнь Брая, а в её алайской половине — точно наихудший. Его буквально за шиворот вытащили из собственного дома, так что он даже не успел покормить огненных ящериц в светильниках своего кабинета, не говоря уж о том, чтобы навести чары, уничтожающие запах палёной шерсти, который был его верным спутником вот уже много сотен лет. Пока ты безвылазно сидишь дома, не так уж важно, как ты пахнешь, но когда тебя волокут куда-то на улицу, причём делает это сам Нееран ан Меанор, дурной запах может сослужить дурную службу…

Этот сомнительный аромат выдавал в си'алае Брае харнианца. А харнианцев в Бриаэлларе, разумеется, не жаловали. Вот и Нееран всё поминал себе под нос «вонючих харей» и постоянно этим самым носом шмыгал. Он даже не удосужился объяснить, куда именно тащит свою жертву. Брай покорно следовал за ним, и только когда волшебник толкнул дверь какого-то убогого заведения в Гостевом квартале, он наконец вышел из оцепенения и посмел задать пару робких вопросов. В ответ беловолосый алай так зарычал на него, что харнианец было решил: ну всё, тут-то ему и конец…

Но обошлось. Получасом позже он живёхонек стоял рядом с ан Меанором уже внутри здания, оказавшегося магазином, а вокруг них суетилось множество других кошек. У Брая предательски подгибались коленки, и он чёрной завистью завидовал тем, кто находился от Неерана хотя бы на несколько шагов дальше. Тот возвышался над си'алаем — весь ровно белый, как статуя из известняка. Только несколько прядей да вышивка на его одежде были чёрными. Узор, образованный этими живущими собственной жизнью линиями, всё время менялся, словно сотни незримых пауков уничтожали раз за разом готовую паутину, чтобы тут же выткать новую. Их «танец» гипнотизировал, но отнюдь не успокаивал. Наоборот, Браю приходилось бороться не только со страхом перед Неераном, но и с дурнотой, которую вызывало мельтешение линий. Чтобы совсем не потерять сознание, харнианец перевёл взгляд на склянку в своих руках и с ужасом вспомнил, что ему велено было определить её состав. И уже давно, судя по близкому к бешенству выражению лица его мучителя.

— Я жду! — резко сказал Нееран.

— Э-э, — протянул Брай и снова уставился на склянку. Она была прозрачной, немного закопченной, с бурым налётом на стенках и слоем бесцветной слизи на дне. Что бы это могло быть? Харнианец лихорадочно пытался припомнить хотя бы то, как эта злосчастная банка оказалась в его руках. Вроде бы он взял её с полки, да, точно, с полки, надо глянуть, что ещё там стоит, может быть, тогда… Глянуть Брай не успел — в двери появилась алайка, синеглазая и черноволосая, с лицом, как у доброй половины бриаэлларских статуй. Тень Аласаис.

Сианай, как и всех алаев, не принадлежащих ни к магам, ни к телепатам, Брай не боялся. Но перед ним была не просто сианай, а дочь Селорна, это можно было легко определить по тому же рисунку на платье, а Селорн — он ещё хуже Неерана. Много хуже… При одном звуке его имени Брай просто цепенел от страха.

— Ну, так что мы тут имеем? — нетерпеливо повторил Нееран, но тон его заметно смягчился, видно, его тоже не оставил равнодушным визит Тени богини.

Брай собрался было ответить и тут увидел, что сианай Аниаллу пришла не одна, а с папой. От ужаса Брай так стиснул крошечный сосуд, что тот выпрыгнул из его рук. Брай мог только проводить склянку гипнотизирующим взглядом, но она, как и полагается бездушной вещи, осталась глуха к его мольбам. Баночка ударилась как раз о бедро Тени Аласаис, содержимое попало прямо на роскошную ткань, а Брай понял, что попал… Лучше было не думать, что теперь сделает с ним патриарх Селорн, лучше бы ему вообще больше никогда ни о чём не думать. Брай отступил на пару шагов, схватился рукой за полку, словно боялся упасть, и лихорадочно представлял, как хорошо, как здорово, как великолепно было бы сейчас умереть, стать эдакой аккуратной кучкой пепла — пусть даже на этом грязном ковре. Но Веиндор уподобился банке и не внял, и харнианец остался стоять как стоял, только дерево под его пальцами заметно обуглилось, да усилился запах палёной шерсти.

Сианай недоумённо растянула подол своего платья: вся его ткань слабо светилась магией, а пятно от мази — нет.

— Что это? — спросила она, подняв совсем не злые глаза и обращаясь не то к Неерану, не то к Калише ан Меанор, не то к самому Браю.

— П-п-пятно, — тупо выдавил он. Ему не было так страшно со времён, когда он предал своего учителя и того вот-вот должны были прийти убивать.

— О, поразительно тонкое наблюдение! — вдруг на его родном языке воскликнула сианай (от удивления Брай даже забыл бояться). — Но не расскажешь ли ты мне, от чего именно это пятно?

— Это особый состав, госпожа, — вдруг сообразил Брай. — Он, если нанести его на волшебный предмет или кожу чародея, на некоторое время прячет магическую ауру. Эта мазь не имеет запаха, и если её специально не искать, то заметить почти невозможно.

— М-да, теперь понятно, как Райс скрыл свой… «зажигательный нрав», — пробормотала Калиша ан Меанор. — Он выпрыгнул через портал от ан Камианов, натёрся этой дрянью, выпил той — и его магический след оборвался.

— Именно, — кивнул Нееран. — Аниаллу, под «той дрянью» Калиша имеет в виду вот это снадобье, — Нееран протянул Алу флакон с голубоватой жидкостью внутри. — Пара капель — и он не сможет спичку зажечь. Во время войны Огня налары поили этим харнианских пленников, чтобы у тех не хватило волшебства даже на то, чтобы превратить себя в горстку пепла.

— Кеара говорила мне, что у него брали кровь на анализ. Как в ней могли проглядеть… эту синюю штуку? — спросила сианай.

— Многие маги, работающие с огнём, принимают производные этого вещества. Чаще всего на ночь, чтобы, увидев дурной сон, не поджечь случайно простыни. В самом его наличии в крови нет ничего подозрительного.

— Всё это интересно… но скажите мне, где он сейчас?

— А вот на этот вопрос, Аниаллу, мы как раз не можем ответить, — вздохнул Нееран. — Райс сбежал из Бриаэллара через портал у себя и подвале. Пойдёмте, я покажу.

Аниаллу покрутила головой в поисках патриарха Селорна, но того нигде не было…

Препоручив раненного юношу заботам Малаура, Анар вошёл в дом Райса. Внутри было пыльно и душно. Сидящий на пороге одной из комнат алай молча указал ему на следующую дверь и продолжил соскребать когтем копоть с какой-то уродливой металлической конструкции. В означенной комнате Аниаллу и Селорна не оказалось, в ней вообще никого не было, разве что на ворохе мятой одежды, как свинья на мусорной куче, дрых здоровенный косматый котище со свалявшейся шерстью и большим розовым носом, влажным и неестественно подвижным, что также упорно наводило на мысль о поросячьем пятачке. Анар не удивился бы, если бы хвост у него оказался закрученным в весёлую спиральку.

— Папа! — донёсся из завешенного ковром прохода высокий певучий голос. — Папа! Папа, — тон стал строже, — если ты хочешь посмотреть на бумаги этого горе-колдуна, то, будь любезен, вылези из мусорного ведра и иди сюда, пока Нееран вышел!

Анар ещё раз огляделся: кроме него и грязного кота, в комнате не было ни души.

— Ох мне эти кошечки! — невпопад двигая нижней челюстью под обвисшими усами, проворчал кот. Он распахнул лучистые глаза и весело подмигнул Анару. — Иду, Калиша, иду! Можно подумать, её увлечения много лучше моего. Если бы ты знала, недостойная дочь, какие потрясающие вещи можно подчас обнаружить в мусорной корзине художника или писателя! Сколько тайн Бесконечного могут открыться тебе, если ты потрудишься развернуть одну скомканную грязную бумажку, — пробурчал он, неловко сползая с кучи, и по-стариковски пожурил Анара: — А ты, молодой кот, мог бы и помочь коту пожилому и немощному, дабы он… ох… не заставлял ждать эту грозную чародейку, которая по воле рока является его дочерью.

Анару ничего не оставалось, кроме как поднять кота и пойти на голос Калиши ан Меанор, которую просто невозможно было заподозрить в родстве с этим… запаршивевшим философом. Передав папашу с рук на руки любящей дочери, тут же принявшейся приводить его шерсть в порядок истинно алайским способом, Анар, согнувшись в три погибели, стал спускаться по указанной ею узкой лестнице. Снизу доносились голоса.

— Ты не понимаешь, здесь должна была быть девочка, си'алай, — говорила Аниаллу. — Она тоже приходила мстить, как и этот мальчик.

— Девочка? — задумчиво протянул Нееран. — Почему ты уверена, что она была здесь?

— Мы говорили с каргом Балфишрейном, он последний, кто видел Делию. Она заказала у него яд предназначавшийся Раису.

— Если она была здесь, то Райс забрал её с собой, — мрачно сказал Нееран.

Ступени повернули вправо, и Анар буквально уткнулся носом в затылок жене. Она, Селорн и Нееран стояли перед железной дверью.

— Как же такое могло случиться? — проговорила сианай.

В этот момент дверь распахнулась, и мимо них, неразборчиво пробормотав извинения, прошмыгнул запыхавшийся алай.

— Если мы установим, что мазабры допустили это по халатности, они будут сурово наказаны, можешь не сомневаться, — заверил Аниаллу Нееран.

— Речь не о наказаниях, — нетерпеливо отмахнулась Алу. — Какая мне разница? — Она ступила на пол комнаты, залитый какой-то липкой дрянью и усыпанный металлической стружкой. — Я хочу понять, как всё это исправить.

В подвале отвратительно пахло горелым мясом и палёным волосом. В дальнем левом углу темнел, по-видимому, источник этой вони — большая куча жирного пепла, над которой склонился некто высокий, в серебристо-серых одеждах служителя Веиндора.

— Первая — женщина, дирхдаарка, около пятидесяти лет, не волшебница, — диктовал он сидящему рядом на корточках алаю с блокнотом. — Второй — псевдоалай, возраст… определить трудно. Его тело сохранилось значительно лучше.

— Тут у нас два трупа, — обводя широким жестом зловонный угол, пояснил Нееран. — Сработала ловушка. Они были заперты в подвале, дверь зачарована, засовы спеклись со скобами. Попытались взломать — и всё… Мы полагаем, что с уходом Райса в доме активизировался ряд магических ловушек. Одна из них была и на этой двери.

— Печально. Кто они, пока не узнали?

— Нет. Но мы уже послали к ан Темиарам за списком подходящих кандидатур.

— Портал был здесь? — Анар указал на непонятно зачем устроенный в подвале огромный камин.

— Мы думаем — да. Но это только предположение, следов практически никаких.

Около камина (откуда, кстати, почему-то умопомрачительно пахло свежезажаренной курицей) теснилось сразу трое спорящих вполголоса ан Меаноров. В алом сиянии волшебного огня их белые волосы и одежда приобрели нежно-розовый оттенок.

— Что-то не помню я за харнианцами такой мощи! — воскликнул один из них, отвечая, видимо, на заданный ранее вопрос.

— Аналогично, только я заменил бы слово «мощь» на «мастерство», — ухмыльнулся другой, с опалёнными концами волос. — Но факт остаётся фактом: портал был открыт, а теперь от него не осталось и следа!

— Можно определить, куда он вёл? — спросила Алу.

— Нет, — не оборачиваясь, покачал головой первый ан Меанор, даже не разобравшись, кто к нему обращается. — Это ж харнианская магия, в ней целая стая клыковских драконов не разберётся. Нечего тут распутывать, все «нитки» сожжены!

— Нееран, — обернулся третий, до этого молчавший кот, — там пятно на потолке, это кровь. Так вот, жрец говорит, что она, кровь эта, алайская и, — он округлил глаза, — детская.

Аниаллу ещё не окончательно исчерпала список проклятий в адрес проворонивших Райса магов, как в дверях комнаты, в которую кошки перебрались из подвала, показалась Кеара, мрачная и решительная. Хмурым взором она окинула помещение, едва заметным кивком отмечая присутствие знакомых алаев. Аниаллу неосознанно напряглась — она ждала, что за сестрой Верховного жреца войдёт он сам, но Кеан не появился. «Хоть что-то хорошее», — подумала Аниаллу, для равновесия отставляя ногу подальше в сторону: она сидела на стопке книг; Анар справа от неё примостился на стуле, устойчивостью этой кипе явно уступающем. Опираясь локтем о крышку стола, он сосредоточенно рисовал на покрывавшей её пыли тщедушного человечка, орущего в костре. Брай с не меньшей серьёзностью наблюдал за этим процессом, поэтому из всей троицы Кеару заметила одна Алу, и между кошками тут же завязался мысленный разговор.

— Помимо просьбы танайских жрецов и желания моего брата эту просьбу удовлетворить, были и иные причины оставить Райса в Бриаэлларе — причины, берущие начало в его прошлом, — вслух отрезала матриарх ан Темиар, и её наконец-то увидели остальные. Брай побледнел и втянул голову в плечи. Анар почтительно кивнул.

— Быть может, ты с нами поделишься? — предложила Аниаллу.

— Хорошо. Мы и раньше не делали из этого большого секрета, — отозвалась Кеара, сметая пыль с кожаного кресла и присаживаясь напротив сианай. — Райс или тот, кого мы знаем под этим именем, был одной из… жертв Израйта Огнепоклонника.

Анар с изумлением уставился на Брая, но тот только пожал плечами, мол, ты не спрашивал.

— В конце войны Огня его нашли в лаборатории Израйта, в потайной комнате, запертой на магический замок поразившей нас сложности, — продолжала Кеара; она говорила вкрадчиво, чуть прикрыв глаза. — Он, едва дышащий, лежал на платформе из прозрачного, ярко светящегося красного камня. Это сияние пронизывало всё его тело, и оно само казалось алым, как пальцы на фоне огня… — Она тряхнула головой — что-то нехорошее творилось с ней от этих воспоминаний — и заговорила уже своим обычным тоном:

— Привести его в себя не удалось. Также мы не сумели узнать, что делал с ним Огнепоклонник, но, по всем признакам. Райс остался человеком. Израйт к тому времени был уже заточён в камень, и расспросить его не представлялось возможным. Мы забрали Райса в Бриаэллар.

— Выходит, мы же его и спасли! — воскликнул Анар.

— Да что там говорить! Собака он неблагодарная, — неожиданно грустно отозвалась Аниаллу. — Среди людей такие… индивиды — не редкость. Они не прощают свидетелей своей слабости, даже если те помогли им её преодолеть.

— Это сколько же ему лет! — в свою очередь поразилась Калиша ан Меанор. — Я думала такие… идеи свойственны незрелому уму, а тут…

— Ум может оставаться незрелым целую вечность, — философски откликнулась Кеара, — но Райс действительно сравнительно молод. Пробудившись как раз во время празднования победы в войне Огня, он прожил тридцать четыре года, а потом уснул и спал своим странным сном, пока девять лет назад внезапно не пробудился снова. Чем были вызваны и его повторное засыпание, и новое пробуждение — не ясно. Сам он ничего рассказать не смог — не помнил ни как попал в подопытные мыши к Израйту, ни что тот с ним делал. Это было правдой. Селорн не допустил бы, чтобы Райс солгал.

— Теперь понятно, за что он так нашу милую семейку ненавидит! — мысленно обратилась к мужу Аниаллу.

— Брай, ты же был учеником Израйта, неужели ты ничего не знал про Райса? — спросил Анар у харнианца.

— Не знал, — ответил тот. — Израйт прятал его от меня. Не доверял, наверное, хотя — правильно делал, — совсем невесело усмехнулся он.

— Райса взяла на воспитание одна человеческая семья, мы дали ему денег, обещали помочь, если он будет в чём-то нуждаться. Но он не только не испытывал благодарности, а продолжал смотреть на нас, как на врагов, и мы оставили его в покое. Райса считали жертвой злобного мага. Жалели, разумеется, поэтому терпели. И надеялись на мудрость танайских жрецов (я уже говорила Алу об этом) — они уверяли, что Райс ещё может отказаться от своих заблуждений и тогда не только обретёт в Бриаэлларе покой и счастье, но и окажется необыкновенно полезен городу и нашему народу, — пояснила она для Анара, Брая и Калиши.

— Мне слабо верится, что он хоть от чего-то может быть счастлив. Даже если бы его дело победило, и Райс и иже с ним захватили бы… какой-нибудь мир — у Аниаллу язык не повернулся сказать «Энхиарг», — тот просто погиб бы, именно сгнил изнутри, как они любят говорить про нас.

— Мы жаждем творить и жить, наслаждаясь тем, что уже сотворено, мы ждём чуда и сами творим чудеса! — пафосно заявил вислоусый папаша Калиши — прохаживаясь по столу, он сушил вылизанную дочерью шерсть.

— А для нового чуда всегда найдётся место в мире… если оно действительно чудо! — подхватила Аниаллу. — А Райс делает посредственные вещи, высказывает посредственные идеи и удивляется, что они не популярны! Почему бы это? Да уж конечно, только потому, что наш «слащавый бред» уже забил всем головы под завязку и ни для чего, даже для самого «правильного», места не осталось. Значит, — шлёпнула она себя по бедру, — значит, надо освободить местечко, а как — это уже не важно. Если не получится вычистить из ушей залепившую их алайскую ложь — так можно и уши отрезать. А если и это не поможет — то и головы!.. — воскликнула Аниаллу и замолчала, смущённо опустив глаза. Она не собиралась говорить всё это так громко, хотя и чувствовала свою правоту.

— Я думала — Элеа у нас проповедница… — протянула Кеара.

— Мне просто подумать страшно, что она в его руках. Такие способны на всё, — с болью проговорила Аниаллу. — Они и ребёнка не пожалеют, если он покажется им носителем противной им идеи, а Делия как раз не стесняется когда надо и не надо восторгаться всем нашим, алайским. Уж она молчать не станет, вон что выкинула — и карга клыкастого не побоялась!.. И куда же этот проклятый Райс мог сбежать?

— Сейчас — не знаю. Но потом, быть может, двинется освобождать Израйта, иначе для чего он так понадобился харнианцам? — весьма логично предположила Кеара. — Это должно быть как-то связано.

— Тогда что же мы здесь сидим? — возмутилась Алу, её хвост вилял от возбуждения, поднимая облачка пыли с соседних книжных стопок.

— Никто точно не знает, где расположена подземная камера, в которую поместили камень с заточенным в нём Огнепоклонником, — охладила её пыл матриарх ан Темиар, — все заставили себя забыть об этом, ты же знаешь. Иначе…

— Но ведь примерно это известно.

— Слишком уж приблизительно. Это вся Приинская пустыня и пустыня Оскаленных Клыков от Дирхдаара до Бездны, включая их самих, — перечисляла Кеара.

— Включая их самих… — обращаясь к жене, мысленно повторил Анар. — Значит у нас, Алу, стало ещё на одну причину больше, чтобы отправиться в Лэннэс…

Не успели Анар и Аниаллу вернуться домой, как за Алу прибежала амри с просьбой от патриарха Селорна зайти к нему. Сианай до сих пор не собралась поговорить с ним о Кеане и была рада, что он сам позвал её.

В первую минуту ей показалось, что патриарх раскладывает пасьянс — на столе перед ним были разложены глянцево поблёскивающие кусочки картона с какими-то рисунками, и Селорн, морщась, перекладывал их то так, то эдак.

— Что ты делаешь? — подойдя поближе, спросила Алу; на «картах» оказались изображения лиц залов, под каждым из которых рукой Селорна было начертано по нескольку слов.

— Составляю список котов, которым посчастливится принять участие в охоте на Изменчивого, — проговорил патриарх.

— Ты сегодня — сама загадочность, — улыбнулась Алу.

— Драконы потеряли своего бога. И хотят, чтобы мы нашли его, — соизволил объяснить Селорн.

— А-а. Я уже слышала об этом. Но всё равно не понимаю: как это — они потеряли? Изменчивый на то и Изменчивый, чтобы сегодня быть здесь и болтать со своими детками, а завтра — там и молчать в ответ на их мольбы.

— Нет, Аниаллу. Некоторые из них постоянно находятся с ним на связи. А сейчас эта связь почему-то оборвалась. Вот мы и посылаем телепатов её наладить. — Он помолчал. — Кеан настоятельно мне рекомендует ехать в Клыки самому. Мол, с таким заданием вряд ли кому из телепатов, кроме меня, по силам справиться. Льстивая гадина. Всё шепчется о чём-то с Наолом Чутколапом.

— О Кеане я и хотела с тобой поговорить… — вздохнула Алу; как бы ей ни хотелось отсрочить этот разговор, тянуть было нельзя.

Селорн молча слушал её. Она рассказывала о том, как в запальчивости ссоры Анар предложил Кеану забрать лоэдаарский кинжал; как кинжал этот пыталась украсть тень и как этой тени помешал таинственный туман; и, наконец, об их с Анаром подозрениях в отношении Верховного жреца, а патриарх всё так же перекладывал портреты телепатов с места на место, кого-то вписывал или вычёркивал из списка кандидатов.

— Поэтому вы и решили отправиться в Лэннэс? — по-прежнему не глядя на дочь, спросил Селорн. — Со мной связалась Такрен Фай. Я не спрашиваю тебя, почему ты не сочла нужным поставить меня в известность относительно своих планов…

— Мы и сами определились с ними только вчера днём. Я заходила к тебе утром, но не застала, — ответила Алу, удивлённая, что патриарх заговорил о Фай, а не о Кеане. — Что ты думаешь обо всём этом?

— Лучше тебе не знать, что я об этом думаю.

Аниаллу отшатнулась — такая бездна ярости плескалась в глазах патриарха…

Он опустил взгляд и снова сменил тему:

— Фай была весьма благодарна за ваше предложение помощи. Хотя она и не в восторге от моей идеи прислать с вами Брая, но я настоял на своём: харнианец будет вам полезен. Ей пришлось уступить, но тон её мне не понравился. Под конец нашей беседы она надолго задумалась, позагибала пальцы и заявила, что вас слишком много, чтобы она могла оказать каждому должное внимание. И потому она желает видеть у себя твоего мужа завтра же. А тебя и харнианца Брая — через два дня. И никак иначе.

— Спишем это на её эксцентричность, — пробормотала Аниаллу. — Пусть будет, как она хочет.

— Аниаллу, делать так, как она хочет, — прямая дорога в Бездну, на постоянное место жительства. А то и в ещё более скверное место, — очень серьёзно сказал Селорн.

— Я очень хорошо понимаю это, папа, — в тон ему ответила Алу. — Это хорошо, что ты решил отправить с нами Брая — будет проще искать харнианцев в компании одного из них.

— Надеюсь. Во всяком случае, он вас не предаст — я заглянул в его мысли.

— В доме Райса? — догадалась Аниаллу.

— Да. Там это сделать было удобнее всего.

Это было последнее, что сказали друг другу Селорн и его приёмная дочь до её отъезда в Лэннэс. Аниаллу с радостью отдала бы полхвоста, чтобы узнать, что сейчас было у него на уме и на сердце, но не осмелилась ни расспросить патриарха, ни попытаться проникнуть в его разум…