"Сергей Герасимов. Фантастические рассказы и повести" - читать интересную книгу автора

Люди вверху меня не одобряли.
Мне говорили, что я замираю на месте и стою так несколько секунд или
минут. Как мумия или как статуя. Я как будто засыпаю с открытыми глазами.
Люди стали избегать меня и пытались даже заставить лечится. Меня это
раздражало. Я ведь просто опускался в подвал. То, что им виделось секундами
неподвижности, было для меня часами или днями интереснейших поисков.
Я стал отвечать, что я просто очень задумываюсь, и приводил в пример
Сократа, у которого были точно такие, хотя и более длительные приступы -
однажды он целый день простоял в прострации неподвижный, а когда вышел из
этого состояния, то не хотел ни пить ни есть. Я знаю, что у него был свой
подвал и он успевал там хорошо пообедать.
Считалось, что у меня удивительные математические способности - и за
это мне прощали легкие странности. Когда-то действительно я увлекался
математикой и сейчас знаю её на таком уровне, что мог бы неплохо
преподавать. Но дело не в этом. Когда мне дают, например, перемножить
двадцатизначные числа, я записываю их на листке и ухожу в подвал. Там я
перемножаю их на механическом калькуляторе и выхожу на поверхность. Люди
видят, что я задумался на несколько секунд - и все. Ведь в подвале время не
идет. Поэтому и считают меня гением особого рода. Я зарабатываю на
представлениях, мои афиши не раз появлялись во многих городках. Еще я
зарабатываю тем, что срочно решаю всякие сложные контрольные маменькиным
сынкам, которых впихнули в институты. Беру заказы сегодня на сегодня.
Но появилась женщина и все испортила. У неё была удивительная
способность втираться в доверие. А может быть не удивительная, а обычная
для женщины. Она все просила пустить и напрашивалась, и хотела узнать мою
тайну, и говорила, что пойдет со мной везде, и все трудности разделит. Я её
пустил. Не сразу конечно, пришлось долго обьяснять. Как и все люди, она
поначалу не видела входа, ей приходилось втолковывать очевидное. Она не
видела входа, но видела что нечто есть. У неё была нужная склонность или
способность. Мы очень много говорили и иногда я растворялся в странных
испарениях нашего разговора; непонятно было о чем мы говорим и зачем,
каждый говорил на своем языке, но какое-то понимание происходило. Да и не
какое-то: бывали обвалы, лавины понимания. Наконец она вошла - мне сразу не
понравилось как она вошла. Не так входил я или отец. Она протиснулась боком
и почти задом наперед. И все время, пока она спускалась, ей было страшно.
Чем глубже, тем страшнее. Она не видела, что мой подвал не страшен. Только
с третьего раза она смогла спуститься в камеру со свечами.
- Здесь ничего нет, - разочаровалась она, - пустая комната с
кирпичными стенами. Здесь темно, душно и страшно, и скользкий мох.
- Зато это только наше, - ответил я, - никто не прийдет сюда и не
сможет отнять.
Ей не понравилось убогость помещения и я пообещал исправить дело. Со
свечами я ничего поделать не мог, но для большего помещения можно будет
использовать факелы. Я решил расширить основную камеру и благоустроить её.
Времени у меня было на это - хоть отбавляй. Я решил выкопать ещё один
большой зал и все там сделать красиво и удобно. Принести мебель, покрасить
что-нибудь, убрать мусор. Но вначале я принес цветы - вниз.
Это были крупные лилии. Они вели себя очень странно. По мере того, как
я спускался, они превратитлись в орхидеи, потом завяли и рассыпались в
черную пыль. Она была как крахмал на ощупь. Я повторил то же с розами,