"Игорь Гергенредер. Грозная птица галка (Сборник "Комбинации против Хода Истории", повесть 1) (про войну)" - читать интересную книгу автора

- Их бить - легче легкого! Огонь! - тоном неумолимой власти,
сзаразительным торжеством кричит Шерапенков.
Чувствую, как у меня под шапкой волосы шевелятся, но руки подчинились
приказу. Бью, бью из винтовки в ужасающе близкую, стремительно вырастающую
лавину конских, людских тел. Слева от меня Шерапенков, безостановочно
стреляя, заключил непоколебимо-упрямо:
- Стой - и никакая конница тя не возьмет!
Никогда еще я не видел, как на всем скаку валятся, летят кувырком
лошади, всадники. В порыве неистового кошмара торопишься целиться и разить,
разить, прижимаясь щекой к ложу полновесно отдающей в плечо послушной родной
трехлинейки. Щемяще-жалобное конское ржание, людские вопли. Кажется, даже
слышен треск костей. А справа, слева резко и часто хлопают, гремят,
оглушительно шарахают винтовки.
В шумной огромной мятущейся волне, что вот-вот поглотит нас, вдруг
открылись просветы, они быстро ширятся. Конница рассыпается, обтекая нашу
недлинную, беспрерывно стреляющую стенку. Поворачиваемся, ловим на мушку
цели. Те из наших, кто побежал, теперь тоже ведут огонь по разрозненным
кавалеристам. Как они спешат ускакать за горку!
- Ур-ра пехтуре! - поощрительно провозгласил Шерапенков.
Еле сдерживаюсь, чтобы не обхватить, не поднять его, восторженно
тормоша.



Бой с красной пехотой продолжался до темноты, в село мы не пробились.
От командира полка поступил приказ двигаться на север. Там два наших
батальона в упорном бою отбросили неприятельский заслон. Мы соединились с
ними, вошли в начинающийся на востоке лес, тут и заночевали.
Палаток на всех не хватило. Устроив подстилки из нарубленных веток,
добровольцы спят у костров. Ночь промозглая, тает снег, с деревьев сыплются
капли. Я и Шерапенков пристроились возле двух положенных рядом лесин. Огонь
медленно ползет по ним, обдавая спасительным жаром. Алексей разулся,
протягивает к пламени ступни. Я лежу на боку, расстегнув шинель, гимнастерку
и подставляя жару грудь.
- Про счастье треплются, - рассуждает Шерапенков о красных. - Ненавижу,
когда с этим словом балуют. Это меня прям по больному месту, как шилом в
пупок.
Чувствуется, он хочет поговорить. Слушаю с интересом.
- Ты из каких будешь? Из капиталистых?
- Нет, - ответил я, - мы небогатые. Отец был инженером, мосты строил,
раньше мы имели состояние. Потом вошли в долги. А после смерти отца и вовсе
в долгах.
- Ага. Значит, красных победите, чего ты выиграешь? Взысканье долгов?
- Ну, если так глядеть - получается... - я улыбнулся.
- Получается! - повторил он. - Ты не смейся. Смеху тут нет. Это ты
сейчас не задумываешься, а после поймешь... - последние слова он произнес
едва слышно и словно бы забылся. Потом спросил: - У тебя любовь была?
Отвечаю, что вроде бы, а вообще - не по-настоящему.
- Не по-настоящему! - повторил он язвительно и с непонятной
злостью,словно уличая меня в чем-то, выдохнул: - А если - по-настоящему? -