"Игорь Гергенредер. Грозная птица галка (Сборник "Комбинации против Хода Истории", повесть 1) (про войну)" - читать интересную книгу автораналегают на весла: скорей, скорей переплыть реку! Выпрыгиваем на отмель,
ноги вязнут в иле. Вот-вот на покинутом берегу появятся красные: примутся расстреливать нас, тяжело бегущих по топкой низине. - Ленька, гляди-и! - Санек рванул меня за плечо. Оборачиваюсь. Шерапенков остался у лодки. Упираясь в ее нос руками, разъезжаясь сапогами по илу, пытается столкнуть ее назад в реку. Санек поднимает "льюис". - Не-ет! - жму книзу ствол пулемета. - Давай сам! - обдал меня брызгами слюны. - Щас в лодку запрыгнет, на дно ляжет: не достанем... Шерапенков - предатель. Улучил момент - перебегает к красным. Надо успеть убить его, но я колеблюсь. Сейчас его застрелит Санек. Почему-то не могу этого допустить, я должен - я! Вскидываю винтовку, стреляю. Он упал боком, поднялся на колени, столкнул лодку в реку. На четвереньках развернулся к нам, выползая из воды. В смутном непонятном порыве я побежал к нему. Папаха с него свалилась, он медленно ложится животом в грязь. - Они ж... могли б пловца... за лодкой... - выдавливает прерывисто, - и переплыли б удобно. А так - хрен! Лодку уносит течением. Вымазанной илом рукой он пытается расстегнуть ворот шинели. - Вы... стрелять скорей... Приподнимаю его за плечи. Подбежали наши: слушают мой крик - объясняю, в чем дело. Санек, я, Вячка, Чернобровкин несем Алексея. На его покрытом грязью лице блестят глаза; улыбается: Санек остервенело матерится: - А ты крикнуть не мог, а?! Гордый - кричать?! Гордый?! Мы втащили Алексея на кряж, несем по косогору к поджидающему батальону. Ощущаю, как Алексей потягивается, словно вяло пробует вырваться из наших рук. Кричу: - Санитары!!! - Умер он, слышь, - говорит Вячка. Известие, что я убил Шерапенкова, мгновенно всколыхнуло батальон. Нашу историю в подробностях знают все. Встречаю осуждающие, возмущенные, враждебные взгляды. В них чудится мысль: "Ишь, не вынесла душонка, что он таким молодцом показал себя!" Меня колотит нервная дрожь, пытаюсь разъяснить, доказать, что я не нарочно. - Извольте помолчать! - кричит мне в лицо учитель труда начального училища, снимает шапку над телом Алексея. Подошел Сохатский, резко назвал мою фамилию. Встаю перед ним навытяжку. У него негодующее лицо. - Кто вам дал право стрелять в своих?! Меня качнуло. - Ни при чем он, господин прапорщик! - вступился Санек. - Я виноват. - И я, - рядом со мной встал Вячка, - я тоже. Мы... мы... эх! - потупился. |
|
|