"Игорь Гергенредер. Грозная птица галка (Сборник "Комбинации против Хода Истории", повесть 1) (про войну)" - читать интересную книгу автора

этом. Уклончиво отвечаю: говорит, мол, ему хорошо среди нас.
- Хорошо? Ему?!
- Ну да! Раз мы воюем за свободу народа, свою жизнь кладем... И вообще,
мы - Божьи люди.
- Чего-о-о? - у Санька тревожно-изумленное, растерянное лицо. Спустя
минуту протянул не то с восхищением, не то с ядовитой злобой: - Дрючо-о-ок!
Над нами одна за другой свистнули пули - я спрятался за гнилую колоду.
Санек не шелохнулся, держа голову над ней, как и держал. Обгладывая рыбью
спинку, задумчиво произносит:
- А я надеялся - он человек. Г-гадственный сучонок! - Решительно
доказывает: - Легко балакать, что мы - за народ! А разве не видно: мы для
него - одна тягота? Харч забираем, а то и лошадей. Начальство, бывает,
плотит, но чего теперь деньги стоят? Это раз! А как я ему в ухо дал? Как мы
его к стенке ставили? Тоже Божье дело али семечки? Но даже, окромя всего
этого, ты погляди сам на нас, - назидательно толкует мне Санек, - мы-то -
Божьи люди? - Заходится едким мелким смехом. - За круглого дурака считает
тя.
Не могу не смеяться вместе с ним. Быть дураком не хочется. Я смеюсь, но
мне больно, как от меткого, жестокого удара. Мне больно от пронзительного
чувства собственной беспомощности. Если Алексей обманывает?.. Обманывает - а
я ему верю.
Верил до сего момента... Доводы Чуносова беспощадно убедительны.
Вспоминаю: мы проходили деревней, Вячка забежал в избу, в этот момент в
ней никого не оказалось, в печи стоял горшок с топлеными сливками. Вячка
вынес его, и мы стали ложками поедать сливки, хотя прибежала хозяйка и
кричала на нас. А как-то я пообещал крестьянке заплатить за шерстяные носки
и не заплатил: денег не было. Теплые носки сейчас на мне. И ведь Шерапенков
все это знает. Знает, но пылко, с горящими глазами шепчет: "Божьи вы
люди..."
- Зачем он врет? - Санек поглядывает на осину, на которой примостился
Шерапенков. - Красного командира высматривает... Окрестность он
высматривает! Чую я, скоро засобачит нам...
Не верить этому?.. А что если Алексей, давеча представлявшийся мне
таким искренним, на самом деле изощренно "тонок"? "Тонок на каверзу" - как
выразился Чуносов. Несколько раз выручив нас, попросту нами играет: ублажает
свое самолюбие. И ждет случая...



Отходим негустым чернолесьем, ноги скользят по влажной липкой почве,
устланной опавшей листвой. Красные не отстают, стреляют. Нервируя,
давящепосвистывают пули, с щелканьем отбивают от деревьев куски коры,
сшибают сучья.
Открылась река в пологих берегах, за ней - шелестящая сухим бурым
камышом и осокой низина, а саженей через полтораста - крутой каменистый
кряж. Дивизия уже форсировала реку и ушла, уничтожив средства переправы,
оставив нам одну лодку.
Больше часа отгоняем красных ружейным, пулеметным огнем, пока батальон,
ходка за ходкой, перебирается на другой берег. Наконец Санек, я, Шерапенков,
Вячка и еще человек семь последними набиваемся в лодку. Гребцы во всю мочь