"Игорь Гергенредер. Парадокс Зенона ("Комбинации против Хода Истории", #4) (про гражд.войну)" - читать интересную книгу автора

город был взят!
Теперь можно рассказывать об этом свободнее. ("Я вам больше скажу!")
Дутовцев было в семь раз меньше, чем... наших. У них не было артиллерии.
Три пушки они захватили у... наших...
Только добавляй о предателе Рывдине. Если бы не его предательство, неужели
такая горстка смогла б ворваться в славный красный Оренбург, забрать в
плен тысячу доблестных красногвардейцев и маршировать с песней по городу?
И ведь забрала!.. такая-сякая. Маршировала!



Кому в те годы было так приятно ходить на работу, как Дворину?
Пусть мала зарплата. Но он и тратит на себя мало. Не пьёт вина, не курит.
Питается лишь овощами и хлебом, часто обходится одной сухой картошкой.
Изредка - яйцо всмятку; это предел! Больше ему ничего не надо. "Мясо,
молоко, сметана... усложняют потребности... и человек не может пить из
другого источника".
Он пьёт из другого...
Жена преподаёт в школе домоводство, подрабатывает: шьёт на людей; по
большей части, перекраивает обноски. Растёт дочка Ида. Они переселились в
другой полуподвал, но теперь это отдельная двухкомнатная квартира.
Водопровод и уборная, как водится, на дворе, но квартира не холодная,
вопреки опасениям.
Иногда он чувствует в себе вопрос: и это жизнь?.. Когда его списали после
ранения, он мог - он должен был! - вернуться в Томск. Ради матери. Как
ждали его! Но ему нужно было в Оренбург, он жаждал взятия Оренбурга и
ничего не помнил, кроме этого.
А что помнил дядя Саул, когда оставался в Форштадте до безнадёжной
рукопашной схватки, в которой и погиб? Почему нельзя было уйти из
Оренбурга и продолжать борьбу?..
Дядю уже не ждала мать. Но она была жива, когда он вступил в боевую
организацию эсеров. Он не знал, что будет с матерью, если его приговорят к
повешению?..
Иосиф не воображает себя таким непреклонным, беззаветным борцом, как дядя
Саул, нет. Какой он борец? Просто тогда, в девятнадцатом, он слишком
надеялся, что Оренбург возьмут, надеялся чуть-чуть сверх меры и задержался
в Троицке. Войди красные в Троицк не в тот день, в который они вошли, а на
следующий - он успел бы уехать к родным.
Ещё летом семнадцатого отец почти весь капитал перевёл в Китай, в
отделения американских и шведского банков. Семья была готова уехать в
Харбин. Впоследствии до Иосифа дошли слухи - она и уехала до прихода в
Томск красных. Отец, помнит Иосиф, подумывал осесть на Аляске, чтобы
снова, как в молодости, заняться торговлей пушниной. Скорее всего, он так и
сделал. Он был ещё нестар, энергичен.
С родителями уехали дочери с мужьями, живут теперь на Аляске или
где-нибудь в Сиэтле, в Сан-Франциско.
И он бы там жил... Не задержись он в Троицке.
Что есть, то есть, он живёт в Оренбурге, и никто во всей стране не ходит
на работу с таким чувством, как он.