"Игорь Гергенредер. Сказы" - читать интересную книгу автора

Очень жалел себя за то, что с ним было.
Там у них Аллилуева - тоже вроде него. На каторге над ней уголовники
мудровали. Узнали, что она - дочь пономаря, и заставляли петь: "Аллилуйя".
Сталин мученный, она мученная - сошлись. Пока раздеваются - молчат. А
сплетутся - и как прорвет их. Он: "И встали, и встали..." Она: "Аллилуйя..."
Кончат - и спорить, кто из них несчастнее. Спорили, спорили - она и
застрелись: доказать ему. А он:
- Доказала, что я - несчастнее!
Кто себя убивает - несчастный человек, но еще-де несчастнее - из-за
кого другие гибнут.
А то нет? Это ль счастье - стрелка поднимается, только если рядом
дивизия гаркнет: "И встали!"
Привезут ему на дачу честных девок, а дивизия уж выстроилась. Гаркнет -
он одной сломает плетень, уваляет ее. Гаркнет еще дивизия - второй девке
незабудку насквозь, порезвей его подбрось. Вот те подвиги! Куда -
Магнитке... Вот за что "Героя Труда" давать.
Да... а дивизию-то после - под расстрел. Чтоб не было болтовни. Но
все-таки кто-никто брякнет: он и этих - паф! - генералов-то. То-то и Сталин!
Так вошло ему в характер: чего доброго ни сделает, тут же - расстрелы.
Вроде как покойной Аллилуевой доказывает: "Вишь, насколь я несчастнее?!"
Мучается несчастьем-то, вино попивает - и понизил цены. Ничего, мол, я
это перекрою: выселю народу побольше, пересажаю, расстреляю.
А народ рад: цены снизились! Чудо из чуд! Это кому снилось? И ни
теперь, и никогда не приснится.
Сталин смотрит, какой радости понаделал. Сколь ни придумает посадить,
расстрелять - все мало, чтоб такую радость перекрыть. Ходит-страдает, трубку
сосет. Иссосал этих трубок! Ну, мол, пусть меня паралик долбанет, если не
придумаю.
Думал-думал, не придумал. Его и долбанул паралик.


Сказ "И встали" опубликован в журнале "Литературный европеец" (номер
21, Франкфурт-на-Майне, 1999, ISSN 1437-045-Х).

Игорь Гергенредер. Володька Лень


Сказ


Мавзолей врыли, брехни до неба навалили, а наши матвеевские могли б
разъяснить. Конокрад он был. Знали наши его отца-мать, всю семью. На
выселках жили - от Матвеевки пешком дойти ерунда.
Из-под любой стражи уведет коня! Уж как мужики исхитрялись его словить
- нет! Уж и кару ему удумали: связать проволокой - и на муравейник. Пускай
до белых косточек объедят. Но на то надо его с краденым конем взять. Поди
возьми!
Брал его только сыскной - из уголовного, из Уфы. Володька-то от мужиков
улизнет с конем, а перековать - лень. Укрылся в тайное место, созвал
полюбовниц - и ну в навздрючь-копытце огурца бить! А сыскной по следу подков