"Игорь Гергенредер. Близнецы в мимолётности (Повесть)" - читать интересную книгу автора

тихим бешенством высказал, чего заслуживают типы, бросающие в воду битые
бутылки.
Она посмотрела на меня так, словно решала: нравится ей или нет моё
участие.
- Схлопотали заражение крови, - констатировал Ад уверенно, с явным
удовлетворением. - Сколько уже минут, как порезали? Если в промежуток десять
минут не намазать йодом...
Я закричал, что сейчас сбегаю за йодом.
- Поздно! - сказал Ад со спокойствием закоренелого трагика. Размышляя,
добавил в сомнении: - Если только отсосать попробовать... пока микроб по
всей крови не пошёл.
Я схватил её ногу и уже хотел отсасывать, но она вырвалась: - Что вы!
что вы!.. - Сильно покраснела. И я, наверное, тоже.
- К счастью, это не змеиный укус, - улыбнулась беспечно: совсем,
по-моему, не к месту.
- Зря вы так, - сказал я, не скрывая напряжения.
Она замялась и указала глазами на плакучую иву неподалёку:
- Можно листочек?
Какая это была минута!.. Она выбрала один из принесённых мною листьев,
лизнула его, прилепила к порезу... обула босоножку. Я сказал - всё равно
сейчас принесу бинт, пластырь.
- Ни в коем случае! - и, боясь моей настырности, сообщила как новость:
ей два шага до дома.
Наступила на пятку, взялась за перила, встала. Другой на моём месте
помог бы ей - в удовольствии под этим предлогом её полапать. Не знаю до сих
пор: я стерпел или попросту струсил? Мой голос, звучавший для меня, словно
чужой, прилипчиво просил:
- Обопритесь хоть...
Терпеливо, виновато произнесла:
- Большое спасибо... извините...
- Извиняться должен тот, кто бутылку расколол! - излился я с обращённой
к неизвестному придурку угрозой.
Я непримиримо его поносил, а она, ступая на порезанную ногу, легонько
опиралась на моё плечо. Так мы поднялись по ступенькам. Она опустила руку.
- Мне неудобно... правда. Извините, ребята, оторвала вас от дел. - Её
тон сказал мне, что пора прощаться.
Я глядел на её лицо, готовое дрогнуть от раздражения, и стоял смирно,
думая: скажет "до свидания?" Она улыбнулась одними губами, набросила на
плечи полотенце и пошла к дому Надежды Гавриловны.
Ад с видом знающего, который не может не отозваться о легкомыслии,
объявил мне:
- Увидишь - "скорая" заберёт. Температура, наверно, уже.
Тут с нашего огорода меня углядела мать и с неизменным подъёмом взялась
вещать: какой я лентяй - ни полить грядки, ни прополоть.


3.


Я возился на огороде, и дом Надежды Гавриловны почти беспрерывно был в