"Игорь Гергенредер. Птица Уксюр" - читать интересную книгу автора

топиться. Насилу приклонили к песочку, держат.
А кто-то: "Беда! Погоня на гору въезжает! Смотритель..."
Топ-топ - кони войсковые. Храп сверху летит. Смотритель злей волкодава.
Ветерок куделями седыми балует, борода белая, длинная, заострена. Ну,
скажи - жестокий до чего!
Девки шепчут: "Давай игру крути-верти. И ты, барышня, как все будь. В
том лишь спасенье твоё". Ай! ай! - затопотали, затолкались. Всякие ужимки
напоказ. Её на четвереньках придерживают, чтоб сверху не узнал. И другие так
же на четвереньках возле неё. "Нас-то, кажись, всех в личность знает
боле-мене, а ты больше к реке поворотись. Чего ему личность казать? Пускай
вон чего любуется!"
А одна: "Ой, страх! Трубу наставляет". Смотритель наводил подзорную
трубу. "Ну, - Сашка шепчет, - одно осталося, хорошая. Не то спустится и
тогда уж легко выяснит. Одно нам осталось сделать, как ни крути". Он, мол, в
трубу всех переглядит - одна ты под сомнением. Вот мне надо с тобой, как со
своей; и лица не покажем.
"Бойчей, - молит, - выворачивайся, да поддавайся опять, опять! да
шлёпай, да эдак - брык! Ещё, хорошая: не отличайся от девушек, распусти
руки - дерзи! спасай себя - посошка не страшись, в нём-то самая жисть..."
Глядит! Не вздумается-де старому пню, что ты до того ловка, ха-ха! Лишь
сбежала - и оголилась, и весёлая-то, не хуже других охочих; милуешься как
своя... Поддержи, касаточка!
Девки подправляют её, помогают телом мелькать - кочанами, круглотой
сдобной выставляться, чтоб лица не определила труба, не углядела чего не
надо. "Слушай Сашку, барышня! Делу учит".
"Ну, - он просит со всем жаром души, - не взвейся теперь! Какая ни есть
грусть - не взрыдай, а нахально попяться. Грусть в тебя тугая, а ты попять
её, попять. Кочаны круче - размашисто вздрючу..."
Бульдюгу вкрячил - и в крик ишачий! Она: "Ах!" - и чуть не набок с
четверенек-то. Поддержали её. Оба притихли, дышат прерывисто: он даёт время,
чтоб и её проняло. Ровно б шутник-наездник на кобылку-стригунка
громоздится - лёг пузом на круп. Нежненький круп-то, нетронутый, уж как
волнуется под пузом! Трепещет. Она порывается скакать - ножонки
подкашиваются.
По дыханью её, как стало жадней, понял момент. Пристроил неезжену себе
в удобство, направил шатанье в нужный лад - и как на галоп переводит.
Старичок толчком да разгоном, он молчком, а они - стоном.
И не подвели друг друга. Сделали сильно. Забылись от всего нервного,
ничего не видят, не чуют. После уж девки сказали: сверху, с горы, смотритель
ругнулся. Другие, с ним-то, - в смех, крякают, бычий мык, задом брык! А он:
"Лядский песочек и есть!" Плюнул, уехали... Не узнал тонкости происшедшего.
Вот так спасенье пришло.
Поздней Сашка переплыл с девушкой через Урал. Как стемнело, девки им
лодочку. Где на лодке, где по тропке: в Ершовку доставил её. Там, она
сказала, поджидала богатая родня. Отец ли, кто ещё - тайно за ней ехали и в
Ершовке встали под чужим паспортом. Чего уж им девушка с Сашкой сказали про
спасенье - отблагодарили Сашку хорошо. Саквояжик денег дали. Из мягкой кожи,
называют балетка. Впритык натолкано денег.
Сашка с этой балеткой вернулся - и уж боле не пастух. Сам нанимает
пастухов. Поставил пятистенок, а рядом сруб - вино курить. Скотины навёл.