"Игорь Гергенредер. Солженицын и Шестков" - читать интересную книгу автора

Каким должен был сделать заключенного труд? Сознательным. И делал. Иван
Денисович Шухов, бывший колхозник, затем фронтовик, который, попав в плен,
сумел бежать и схлопотал у своих десять лет, получает в лагере письмо от
жены. Она сообщает: привез кто-то с войны трафаретки, и ловкие люди завели
промысел. Накладывают трафаретки на старые простыни и мажут кистью - ковры
малюют. Зовут тех людей красилями. Работы час, а ковер за пятьдесят рублей
идет. Каждый красиль себе новый дом ставит. Вот бы, мол, и ему, мужу, как
срок отбудет, красилем стать. Подымутся они, наконец, из нищеты, "детей в
техникум отдадут".
Задумался Шухов. "Заработок, видать, легкий, огневой. И от своих
деревенских отставать вроде обидно". Однако, не та душа у Ивана Денисовича с
его восемью годами лагерей за плечами. Его сознательность лагерную да
нынешним бы россиянам: "Легкие деньги - они и не весят ничего, и чутья
такого нет, что вот, мол, ты заработал. Правильно старики говорили: за что
не доплатишь, того не доносишь. Руки у Шухова еще добрые, смогают, неуж он
себе на воле верной работы не найдет".
Читая, как он работает не на воле, понимаешь: затоскует человек по
такому труду. "Шухов видел только стену свою - от развилки слева, где кладка
поднималась ступеньками выше пояса, и направо до угла, где сходилась его
стена и Кильдигсова. Он указал Сеньке, где тому снимать лед, и сам ретиво
рубил его то обухом, то лезвием, так что брызги льда разлетались вокруг и в
морду тоже, работу эту он правил лихо, но вовсе не думая. А думка его и
глаза его вычуивали из-подо льда саму стену, наружную фасадную стену ТЭЦ в
два шлакоблока. Стену в этом месте прежде клал неизвестный ему каменщик, не
разумея или халтуря, а теперь Шухов обвыкал со стеной, как со своей. Вот
тут - провалина, ее выровнять за один ряд нельзя, придется ряда за три,
всякий раз подбавляя раствора потолще. Вот тут наружу стена пузом выдалась -
это спрямить ряда за два".
Не отрывок ли это из газетной корреспонденции о строителях коммунизма
60-х, 70-х годов? Так и просится обкатанный заголовок "За все в ответе!"
Идеологические каноны соблюдены четко. Солженицын показывает не одного
проникнутого чувством ответственности труженика, а упирает на типичность
трудового (лагерного) энтузиазма: Иван Денисович "объяснил Сеньке и словами
и знаками, где ему класть. Понял, глухой. Губы закуся, глаза перекосив, в
сторону бригадировой стены кивает - мол, дадим огоньку? Не отстанем!
Смеется".
Каковы узники! Жизнелюбы хоть куда. Попробуй догадайся, что они
осуждены на подневольный, а кто-то скажет - и непосильный труд.
"Шухов и другие каменщики перестали чувствовать мороз. От быстрой
захватчивой работы прошел по ним сперва первый жарок - тот жарок, от
которого под бушлатом, под телогрейкой, под верхней и нижней рубахами
мокреет. Но они ни на миг не останавливались и гнали кладку дальше и дальше.
И часом спустя пробил их второй жарок - тот, от которого пот высыхает. В
ноги их мороз не брал, это главное, а остальное ничто, ни ветерок легкий,
потягивающий - не могли их мыслей отвлечь от кладки".
Одно только отравляет радость труда: больно коротко рабочее время.
"Оглянулся Шухов. Да, солнышко на заходе. С краснинкой заходит и в
туман вроде бы серенький. А разогнались - лучше не надо. Теперь уж пятый
начали - пятый и кончить. Подровнять.
Подносчики - как лошади запышенные. Кавторанг даже посерел".