"Юрий Герман. Подполковник медицинской службы" - читать интересную книгу автора

- А меня вы помните, товарищ военврач? - спросил летчик Бобров.
- Еще бы не помнить! Ваша фамилия Мельников. Нет человека, которого бы
не знал доктор Левин, если, конечно, этот человек принадлежит к славному
племени крылатых. Вы - Мельников!
- Ошибаетесь, товарищ военврач!
- Я ошибаюсь? Я?
- К сожалению, товарищ военврач.
- Вы мне все надоели, - сказал Левин. - Добрые десять лет со мною
шутят этим способом. Нельзя ли придумать что-либо поостроумнее. У кого есть
папиросы?
- Папиросы есть у меня, - сказал Калугин, - но тут курить, доктор,
не разрешается. Это во-первых. А во-вторых, вы уже в строю. Придется
маленько потерпеть.
- Теперь я вспомнил вашу фамилию, - воскликнул Левин. - Вы --
Калугин. Военинженер Калугин. Посмейте возразить! А он Мельников. И пусть не
болтает глупости.
С видом победителя он вышел из строя и прошелся вдоль машин,
предназначенных к ремонту. Один истребитель с искореженным винтом привлек
его внимание. Он покачал головой, потом потрогал рваные раны на фюзеляже
машины. Старое лицо его сделалось скорбным.
- Посмотрите, как они дерутся нынче, - сказал он, - броня
превращается в рваную тряпку. А покойный Зайцев мне рассказывал, что в
империалистическую имел место случай, когда один штабс-капитан расстрелял
все патроны, очень рассердился и бросил свой пистолет в другого летчика, в
австрийца, просто в голову. Разные бывают войны.
- Встаньте на место, доктор, - позвал Калугин.
Вошел начальник штаба - очень бледный полковник Зубов, и сразу же все
подравнялись и перестали разговаривать. Старший политрук Седов вдруг
сконфузился под пристальными взглядами сотни людей и стал что-то негромко
докладывать начальнику штаба. Сегодня был его день - день старшего
политрука Седова. Ради предстоящего торжества он выбрился так старательно,
что весь изрезался, и теперь его лицо было разукрашено маленькими бумажками,
наклеенными на местах порезов. И вообще все, с его точки зрения, не
удавалось и было подготовлено наспех, без специального совещания, без
соответствующих предварительных размышлений. В самом деле, вдруг позвонили,
и тотчас же производи награждение. И где? В мастерских! А ведь все можно
было устроить в Доме Флота, при свете прожекторов, и там вручение орденов
снимали бы кинооператоры на пленку для всего Советского Союза.
- Ничего, ничего!--довольно громко ответил начштаба. - Главное --
спокойствие.
И ушел за командующим, который все еще курил возле мастерских,
прислушиваясь к рокоту моторов и к коротким ударам пушечной пальбы в
воздухе.
- Опять Седов напутает? - улыбнувшись, спросил командующий. - Он,
знаете ли, всегда так волнуется, смотреть на него страшно. Комиссар хотел
его снять с этого дела, да я заступился. С ума человек сойдет.
- Работа, конечно, красивая, - тоже улыбнувшись, ответил начштаба, --
и надо ему отдать справедливость - всю душу вкладывает. Нет, нельзя его
трогать. Давеча попросил разрешения одну медаль "За отвагу" лично отвезти
Смородинову в город. Тот в госпитале там лежит. И, представляете, врачей