"Юрий Герман. Подполковник медицинской службы" - читать интересную книгу автора

он уже далеко не мальчик и в нотациях не нуждается. У них вообще были
трудные отношения, и Левина это огорчало. В сущности, Баркан был недурным
врачом, но совершенно не умел подчиняться. И опыт у него был за плечами
немалый, и школа недурная, но самонадеянность и замкнутость Баркана не
давали Левину возможности сблизиться с ним. А теперь он совсем надулся.
"Наверное, Шеремет насплетничал, что я отказался сдать ему госпиталь,
-- подумал Левин. - Конечно, это обидно, а все-таки я не мог. Э, к черту!"
Но когда в ординаторскую пришла Варварушкина, Левин пожаловался ей сам
на себя.
- Слушайте, Баркан обижен, - сказал он. - И справедливо обижен.
Шеремет, наверное, сболтнул ему насчет моего отъезда в Москву - помните ту
историю? Но я же, честное слово, не мог. Вы меня понимаете? Белых - это
одно, а Баркан - это другое. И все-таки я в чем-то виноват. Он неправ, но я
начальник и многое зависит от меня, многое, если не все. Иногда дерните меня
за локоть, если я слишком раскричусь, будьте так добры, Ольга Ивановна. И
как вбить в мою голову, что Баркан - обидчивый человек? Он служил в таком
городе, где считался непререкаемым авторитетом, а тут некто Левин его учит.
Надо же быть хоть немножко психологом. ..
И, встретив Баркана через час в коридоре, заговорил с ним весело, как
ни в чем не бывало. Но Баркан на шутку не ответил, втянул квадратную голову
в плечи и сказал, что ему некогда.
Потом позвонил телефон, и военврачу второго ранга Левину А. М.
передали, что нынче же, в четырнадцать ноль-ноль, на большом аэродроме в
помещении старых мастерских командующий будет вручать правительственные
награды.
Было двадцать минут второго. А еще надо было побриться, вычистить новый
китель и заложить бумажку в калошу, чтобы она не падала. И как туда
добраться за десять минут?

3
Похожий на огромную отощавшую птицу, шаркая ногами в спадающих калошах
и на что-то сердясь, он сунул сухую руку Боброву, потом Калугину, потом
старшине Пялицыну и снял шапку, не замечая, как весело все на него
поглядывают и сколько он доставляет людям удовольствия своими вечно
штатскими поступками, крикливыми, каркающими замечаниями и
добродушно-виноватой улыбкой на изборожденном морщинами, дурно выбритом
лице.
- Можете себе представить, - сказал он Калугину, - вчера опять
отправил в Ленинград письмо своему квартирному уполномоченному. На прошлое
ответа нет и по сей день. Вы ведь тоже ленинградец, я помню, мы встречались.
- Я - москвич, - ответил Калугин, - живу в Москве на Маросейке.
- Постарели, - сказал Левин, - с тех пор очень постарели.
- С каких это "тех пор"?
- А с тех, - осторожно, с робкой улыбкой произнес Левин. Он уже
догадывался, что опять путает.
- С каких? - допытывался безжалостный Калугин.
- Ну ладно, проваливайте от меня, - воскликнул Левин, - у меня не
тот возраст, чтобы шутить шутки.
И доктор слегка толкнул Калугина в плечо всем своим узким телом с такою
силой, что долго сам раскачивался, потеряв равновесие.