"Юрий Герман. Повесть о докторе Николае Евгеньевиче " - читать интересную книгу автора

спесивый медицинский чиновник, и по сей день вспоминающий свои железные
кресты и прочие металлические побрякушки, украшенные ненавистной всему
человечеству свастикой! И да здравствует немногословный хромой русский
доктор, на которого можно положиться в беде!
Так стал Слупский почти ежедневным посетителем лагеря военнопленных.
Солдаты разгромленных войск Гитлера не по уставу, а от души становились по
стойке "смирно", издалека завидев опирающегося на палку, в застиранной
гимнастерке, седеющего русского доктора. Они знали: это жизнь. Если он
пришел, все будет благополучно, все кончится хорошо. Он думает не догмами,
этот громадный русский доктор с лицом крестьянина, с неторопливыми,
уверенными движениями, с внимательным спокойным взглядом. Он думает сам. Он
и есть Жизнь.
Однажды в тихий летний вечер Николай Евгеньевич попросил лагерное
начальство "собрать на собрание военнопленных, но только, пожалуйста, как
говорится, чтобы побольше из рабочего класса. А этих самых эсэсовцев и
гестаповцев не надо".
Собрание состоялось.
Солдаты - паропроводчики, штукатуры, монтеры, арматурщики,
водопроводчики, - услышав, что их созывает русский доктор, прибежали бегом.
Слупский сказал речь на своем нижегородско-немецком языке.
Речь была грустная, исполненная правды, прямая и грубоватая.
- Вот наша больница, - сказал Николай Евгеньевич. - В нее много
попаданий. Это вы, черт бы вас побрал, стреляли и бомбили. Теперь мне моих
больных класть некуда. И какую же мы наблюдаем картину? Вот, как говорится,
у вас в лагере есть больница, а у нас в Сестрорецке нет. Это - справедливо?
По-моему, несправедливо. И вы, братцы, должны помочь.
Слово "братцы" вырвалось у Слупского нечаянно, но говорил он сейчас не
с солдатами чудовищной гитлеровской армии, а с рабочими, с которыми иначе он
говорить не умел.
- И меня вы, черт бы вас побрал, тоже подранили, хожу хромаю, - уже
рассердившись, сказал он. - Однако же по всем вашим вызовам являюсь.
Безотказно являюсь. Но теперь решил твердо...
Тут он долго молчал, немцы испуганно застыли, пауза эта была
рассчитанной.
- Являться буду, но на основе, как говорится, взаимной выгоды. Я вас и
лечу, и оперирую, и после операций вытаскиваю. Все, кто у меня лечился, живы
и здоровы. Так давайте же, ребята, помогите мне отремонтировать больницу,
потому что тех русских, которые бы могли мне это делать, вы, под
водительством вашего чертова фюрера, убили. Отберите лучших из лучших,
портачей и халтурщиков мне не нужно. Вот таким путем: вы мне больницу, а я
вам посильно здоровьишко, оно, как говорится, тоже на полу не валяется.
Русский врач ушел, немцы шумно стали выбирать самых лучших, наиболее
квалифицированных специалистов, которые бы не ударили в грязь лицом. Эти
специалисты провели водопровод, поставили цоколь, ограду и в основном
восстановили больницу. Здесь, как и в Чудове, стоит теперь церковная ограда,
Николай Евгеньевич не без гордости считает себя специалистом по доставанию
таких оград.
- Хорошо сделано! Прочно! И главное, здесь ей самое место...
В больнице к дню ее открытия было двести коек.
Николай Евгеньевич сам придирчиво, во все вмешиваясь, обошел палаты,