"Юрий Герман. Повесть о докторе Николае Евгеньевиче " - читать интересную книгу автора

- Здравствуйте, товарищ доктор...
На постройке старый паропроводчик испуганно и недоуменно говорит
Слупскому, указывая куда-то вдаль:
- Вон пошел!
- Кто пошел?
- Да новый главврач! На новую же больницу назначили! Целый день тут
знакомился: я, говорит, ваш, говорит, главный, говорит, врач.
Слупский старается улыбнуться, но это не так просто. Своим домашним он
ничего не рассказывает: не любит, чтобы его жалели. А вечером как ни в чем
не бывало идет в больницу, моет руки: привезли ребенка в тяжелом состоянии.
Детей он всегда оперирует только сам. Верные друзья и помощники - Лидия
Петровна Понявина, великолепные операционные сестры Вера Михайловна Цурикова
и Вера Николаевна Малинина поглядывают на Николая Евгеньевича немного
испуганно: знает или не знает?
Труднейшая операция продолжается более двух часов. После операции у
себя в кабинетике Николай Евгеньевич рисует чертежик, как "рекордовскую"
иглу для шприца превратить в универсальную иглу для переливания крови. Эту
"штуковину" он придумал сегодня, и эта придумка помогла ему не размышлять
лишнее об учиненной с ним несправедливости.
Бессонной ночью старый доктор коммунист Николай Евгеньевич Слупский
вспоминает глуховатый голос своего учителя Ивана Ивановича Грекова.
"За больных дерись, дерись смертно, на увечья, которые в этой драке
получишь, внимания не обращай. А впрочем, этими увечьями и похвастаться
можно. Дураки и завистники, ничтожества и чиновники помирают, а народ вечен,
ему и определился ты служить. Так служи".
...Утром почтальон принес письмо. В конверте было стихотворение.
Подпись Николай Евгеньевич так разобрать и не смог. Но удивительный "титул"
перед подписью был таков: "Бывшая язва двенадцатиперстной кишки".
А вот и само стихотворение:

Николай Евгеньевич Незабвенный,
Он главврач, хирург примерный,
Громкой славой одаренный.
К нему приходят все калеки
С болью тяжелого недуга,
А уходят человеки,
В нем узрев со счастьем друга!
Шлем ему привет - мужчины,
Старики и детвора
За его прославленные дела,
Да пусть живет он много лет,
Кричите все ему ура!

В великолепном настроении отправился Николай Евгеньевич в свою
больницу. Старик Рузаев был прав: животы, они защитят. И если не формально,
то по существу. А то, что жизнь есть всегда борьба, это Слупский знал с
юности. И оперируя в этот день очередную язву желудка, вдруг улыбнулся и
произнес загадочную фразу:
- Ах вы, язвы мои, язвы!
Впрочем, ни язвы, ни животы на этот раз не помогли.