"Лайан Герн. Через соловьиный этаж " - читать интересную книгу автора

только брата, но и мать Отори, которую унесла летом чума. Шийо рассказала
мне историю семьи. Шигеру, старший сын, сражался вместе с отцом в битве на
равнине Егахара и ревностно возражал против признания поражения. Условия
перемирия лишили его возможности возглавлять клан после отца. Вместо него
Йода назначил дядей Отори - Шойки и Масахиро.
- Йода Садаму ненавидит Шигеру больше всех на свете, - сказала Шийо. -
Он завидует ему и боится его.
Шигеру якобы сошел с политической сцены и посвятил себя земле, пробовал
новые методы и экспериментировал с посевами. Женился он в юности, но его
жена умерла спустя два года при родах, унеся с собой и ребенка.
Жизнь Шигеру была переполнена страданиями, хотя внешне ничто в нем не
выдавало несчастного человека. Я бы и не узнал о его горестях, если б не
Шийо. Проводя с Шигеру большую часть дня, я следовал за ним повсюду, как
собака, кроме того времени, когда меня обучал Ихиро.
Это были дни ожидания. Я пытался научиться читать и писать, моя
необразованность и отсутствие цепкости памяти приводили учителя в бешенство,
он неохотно смирился с мыслью об усыновлении. Клан возражал: господину
Шигеру следует жениться снова, он еще молод, слишком мало времени прошло со
смерти матери. Аргументам против не было конца. Я чувствовал, что Ихиро
согласен с большинством из них, они и мне казались разумными. Я изо всех сил
старался выучиться, потому что не хотел огорчать своего господина, но
прочной веры в свое будущее не испытывал.
Обычно вечерами Шигеру посылал за мной, мы садились у окна и смотрели
на сад. Он мало говорил, изучал меня, когда думал, что я этого не замечаю. Я
чувствовал, что он чего-то от меня ждет: чтобы я, наконец, заговорил, дал
ему какой-либо знак, но мне нечего было ему поведать. Я стал волноваться от
своей неспособности помочь ему, и это волнение обострило уверенность, что я
разочаровываю его. В результате учеба пошла еще хуже. Как-то вечером Ихиро
поднялся в комнату Отори, чтобы пожаловаться на меня. В тот день он дошел до
такой степени раздражения, что избил меня. Я сидел в углу и дулся, облизывая
синяки, рисовал на циновке пальцем иероглифы, выученные утром, отчаянно
пытаясь не забыть их.
- Вы совершаете ошибку, - сказал Ихиро. - Вы не упадете ни в чьих
глазах, если признаете это. Смерть вашего брата и другие обстоятельства
оправдывают вас. Отошлите юношу туда, где нашли его, и живите дальше
спокойно.
И дайте и мне жить спокойно, словно не договорил он. Ихиро никогда не
забывал напоминать мне, какую жертву он приносит, пытаясь обучить меня.
- Господина Такеши не вернешь и не воссоздашь, - добавил Ихиро, смягчив
голос. - Он был плодом многолетних трудов и тренировок и прежде всего
чистейшей крови.
Я боялся, что Ихиро добьется своего. Господин Шигеру был привязан к
нему и Шийо взаимными узами долга. Если раньше я думал, что вся власть в
руках Отори, то теперь почувствовал, что у Ихиро своя власть, и он знает,
как ею пользоваться. К тому же над господином Шигеру стоят его дяди, он
должен подчиняться клану. Нет смысла оставлять меня при себе, а добиться
усыновления у него никогда не получится.
- Посмотри на цаплю, Ихиро, - сказал господин Шигеру. - Видишь, как
долго она стоит, не шевелясь, чтобы достичь того, что хочет? У меня такое же
терпение, и конца ему пока не видно.