"Герман Гессе. Внутри и снаружи" - читать интересную книгу автора

всем мире из-за войны, общественного переворота и голода, она появилась
точно предостережение, точно заклинание от духов, написанное белой рукой на
белой стене.
Чем больше Фридрих страдал от того, что эта мысль витала повсюду и
могла так глубоко потревожить его, тем больше страсти он вкладывал в свою
вражду с ней и с теми, кого он подозревал в скрытой вере в нее. Ибо из круга
действительно образованных людей к тому времени лишь совсем немногие открыто
и напрямую признавали себя сторонниками этого нового учения - учения,
которое, начни оно распространяться и набирать силу, непременно предвещало
смести на земле всякую духовную культуру и возродить на ней хаос. Правда, до
этого еще не дошло и те отдельные персоны, что открыто высказывали
упомянутую мысль, были еще столь немногочисленны, что на них можно было
смотреть как на чудаков и своенравных оригиналов. Однако же капля яда,
проблески той самой мысли давали почувствовать себя то здесь, то там. Среди
людей из народа и полуобразованных и так уже заметно было хождение огромного
числа новых теорий и тайных учений, распространение всякого рода сект и
адептов, мир так и полнился ими, повсюду ощущались суеверие, мистика, культ
духов и прочие темные силы, с которыми весьма бы даже не помешало вступить в
борьбу, но которым наука, словно из чувства скрытой слабости, пока что
молчаливо предоставляла полную свободу.
Однажды Фридрих пришел в дом одного из своих друзей, с коим ему уже
доводилось заниматься некоторыми совместными исследованиями. Теперь он этого
друга длительное время не видел, как это, впрочем, мало ли с кем бывает.
Поднимаясь вверх по лестнице дома, он пытался вспомнить, где и когда он был
со своим другом в последний раз вместе. Однако как бы не позволял он себе в
иных случаях блеснуть своей памятью, сейчас он больше не мог этого
вспомнить. Незаметно для себя он впал по сей причине в состояние
определенного расстройства и раздражительности, откуда вынужден был с
усилием вырывать себя, уже стоя перед дверью друга.
Едва же он поздоровался с Эрвином, своим другом, как заметил на его
приветливом лице какую-то особенную, будто снисходительную улыбку, которую,
как он полагал, не видел на нем раньше. И едва лишь он завидел эту улыбку,
которую он, несмотря на ее приветливость, сразу воспринял, как какую-то
насмешливую или даже враждебную, он моментально вспомнил ее, а также то, до
чего он только что с такой безуспешностью докапывался в своей памяти - свою
последнюю, давнишнюю встречу с Эрвином и то, что они расстались тогда хоть и
без ссоры, но все же во внутренних разногласиях и в разладе, поскольку
Эрвин, как казалось Фридриху, слишком недостаточно поддерживал тогда его,
Фридриха, нападки на царство суеверия.
Это было странно. Как он мог это напрочь забыть! И теперь он осознал
также, что только поэтому не навещал своего друга так долго, только из-за
того чувства досады, и что, пожалуй, сам он все время об этом знал, хотя
приводил себе множество других причин для все новой отсрочки своего визита.
Теперь они стояли лицом к лицу, и Фридриху казалось, будто маленькая
пропасть и разрыв между ними, возникшие тогда, за это время страшно
увеличились. У Фридриха было впечатление, что между ним и Эрвином в данное
мгновение отсутствовало нечто, что обычно всегда бывало на месте: дуновение
общности, непосредственного понимания и даже самой искренней симпатии.
Вместо них были пустота, пропасть, отчуждение. Они поздоровались, стали
говорить о погоде, об общих знакомых, о своем самочувствии - и, одному богу