"Герман Гессе. Под колесами" - читать интересную книгу автора

- Греческий и сочинение.

Затем новый знакомый поинтересовался, сколько человек из школы Ганса
допущено к экзаменам.

- А нас из Геппингена - двенадцать человек. И трое, знаешь, какие
зубастые? Наши все считают, что они пройдут первыми. В прошлом году первым
тоже был наш. А ты пойдешь в гимназию если провалишься?

Об этом Ганс еще не думал.

- Я не знаю... Нет, наверное, не пойду.

- Ну! А я обязательно пойду дальше учиться, если даже провалюсь. Мне
мать обещала. В Ульм поеду.

Это произвело на Ганса сильное впечатление, а двенадцать геппингенцев
да трое "зубастых" заставили его основательно струсить. Где уж ему с ними
тягаться!

Дома он сразу достал книгу и еще раз повторил глаголы на "mi". Экзамена
по-латыни он совсем не боялся, тут он был уверен в своих силах. А вот с
греческим творилось у него что-то странное Предмет ему нравился, он чуть что
не бредил им, но это касалось только чтения. Особенно нравился ему
Ксенофонт. Он писал таким живым, свежим языком, все у него звучало так
весело, красиво, мощно, было проникнуто таким вольным духом, так было
понятно. Но едва доходило дело до грамматики или до перевода с немецкого на
греческий, Ганс начинал путаться в лабиринте противоречивых правил и
исключений; он и теперь испытывал перед этим языкам почти такой же суеверный
страх, как в свое время, на первом уроке, когда еще не знал даже греческой
азбуки.

На другой день был экзамен по греческому и сочинение по родному языку.
Греческое упражнение оказалось довольно длинным и отнюдь не легким, тема
сочинения - с подвохами, ее можно было толковать по-разному. После десяти в
экзаменационном зале стало жарко и душно. Гансу попалось плохое перо, и он
испортил два листа, прежде чем ему удалось начисто переписать работу. Но вот
стали писать сочинение, и дело пошло совсем плохо, - все из-за нахального
соседа, который подсунул Гансу записку и без конца пихал его в бок, торопя с
ответом. Всякое подсказывание было строго-настрого запрещено и влекла за
собой немедленное отстранение от экзаменов. Дрожа от страха, Ганс нацарапал
на записке: "Оставь меня в покое", - и повернулся к соседу спиной. Жара
стояла невыносимая. Даже экзаменующий профессор, размеренно, без устали
шагавший между рядами, и тот несколько раз вытирал лицо носовым платком.
Ганс в своем толстом суконном костюме конфирманта вспотел, голова опять
разболелась, а когда он в конце концов сдал сочинение, у него было такое
чувство, будто в нем полно ошибок и он окончательно провалился.

За обедом он молчал и с лицом преступника после приговора на все