"Герман Гессе. Под колесами" - читать интересную книгу автора

занятий. Прозвали его, почему-то Дунстаном; он довольно оригинальным образом
умел устраивать сенсации и преуспел в этом.

Однажды утром, когда семинаристы направились в умывалку, они обнаружили
на дверях бумажку, на которой под заголовком "Шесть эпиграмм из Спарты" в
саркастических двустишиях высмеивались чем-либо примечательные ученики, их
слабости, любимые проделки, дружеские привязанности. Парочка Гибенрат -
Гейльнер тоже получила свою долю. Великое волнение поднялось в маленьком
государстве. Все столпились перед дверью, как перед театральным подъездом,
семинаристы жужжали, толкались, перешептывались, словно улей перед отлетом
королевы.

На следующее утро вся дверь оказалась облепленной эпиграммами,
Ксениями, опровержениями и подтверждениями, новыми нападками, однако сам.
затейник проявил Достаточно ума и как автор уже не выступил. Цели своей -
подбросить искру в копну сена - он достиг и теперь только втихомолку потирал
руки. Почти все ученики несколько дней подряд состязались в ксениях, бродили
по коридорам с задумчивым видом, силясь найти нужную рифму, и, пожалуй, один
только Луциус, не унывая, продолжал свои занятия В конце концов кто-то из
учителей обратил внимание на странное поведение своих воспитанников и
запретил столь возбуждающую нервы игру.

Но хитрый Дунстан не почивал на лаврах, а подготовил тем временем свой
главный удар. Таковым оказался первый номер газеты, отпечатанной крохотным
форматом на стеклографе. Материал к ней Дунстан подбирал уже несколько
недель. Называлась она "Дикобраз", и в основном носила сатирический
характер. Гвоздем первого номера был диалог между автором Книги Иисуса
Навина и маульброннским семинаристом.

Листок имел потрясающий успех, и Дунстан, лицом и повадками походивший
теперь на страшно занятого редактора и издателя, стал пользоваться в
монастыре примерно такой же сомнительной славой, как в свое время
великолепный Аретино[7] в венецианской республике.

Всеобщее удивление вызвало то, что и Гейльнер, оказывается, принимал
живейшее участие в редактировании листка и вместе с Дунстаном придал ему
сатирическое звучание. Разумеется ни острословия, ни яда ему для этого
занимать не приходилось. Недели четыре крохотный листок занимал умы всех
семинаристов.

Ганс Гибенрат не вмешивался в новое увлечение друга, а сам принять
участие не имел ни охоты, ни способностей. Вначале он даже не заметил, что
Гейльнер почти все вечера стал проводить в "Спарте", ибо с некоторых пор его
занимало нечто другое. Днем он бродил вялый и рассеянный, занятия
продвигались туго, да он и не проявлял к ним никакого интереса. Однажды на
уроке во время разбора Ливия с ним произошло нечто странное.

Профессор вызвал его переводить. Ганс не встал с места.

- Что это значит? Почему вы не встаете? - рассердился педагог.