"Иоганн Вольфганг Гете. Ко дню Шекспира" - читать интересную книгу автора

сумел передать его величия и самобытности.} - в этом случае, как, впрочем, и
во многих других, снискали себе мало чести. Вольтер, сделавший своей
профессией чернить великих мира сего, и здесь проявил себя как подлинный
Терсит {Терсит из "Илиады" Гомера воспринимается Гете как клеветник и
критикан. Гете возмущен некоторыми пренебрежительными отзывами Вольтера о
Шекспире. Вольтер называл его "пьяным варваром", обвиняя в отсутствии
вкуса.}. Будь я Улиссом, его спина извивалась бы под моим жезлом.
Для большинства этих господ камнем преткновения служат прежде всего
характеры, созданные Шекспиром.
А я восклицаю: природа, природа! Что может быть больше природой, чем
люди Шекспира! {Под влиянием Гердера Гете, как и другие писатели "бури и
натиска", в естественности, соответствии природе видит главный критерии
настоящего искусства.}
И вот они все на меня обрушились!
Дайте мне воздуху, чтобы я мог говорить!
Да, Шекспир соревновался с Прометеем! По его примеру, черта за чертой,
создавал он своих людей, но в колоссальных масштабах - потому-то мы и не
узнаем наших братьев, - и затем оживил их дыханием своего гения; это он
говорит устами своих героев, и мы невольно узнаем их сродство.
И как смеет наш век судить о природе? Откуда можем мы знать ее, мы,
которые с детских лет ощущаем на себе корсет и пудреный парик и то же видим
и на других?
Мне часто становится стыдно перед Шекспиром, ибо случается, что и я при
первом взгляде думаю: это я сделал бы по-другому; и тут же понимаю, что я
только бедный грешник: из Шекспира вещает сама природа, мои же люди - только
пестрые мыльные пузыри, пущенные по воздуху романтическими мечтаниями. И,
наконец, в заключение, хотя я, в сущности, еще и не начинал.
То, что благородные философы говорили о вселенной, относится и к
Шекспиру: все, что мы зовем злом, есть лишь обратная сторона добра, которая
так же необходима для его существования, как то, что Zona torrida должна
пылать, а Лапландия покрываться льдами, дабы существовал умеренный климат.
Он проводит нас по всему миру, но мы, изнеженные, неопытные люди, кричим при
встрече с каждым незнакомым кузнечиком: "Господи, он нас съест!"
Так в путь же, милостивые государи! Трубным гласом сзывайте ко мне все
благородные души из Элизиума {Элизиум - Елисейские Поля - в греч. мифологии
пристанище душ умерших. Символически - место покоя, успокоения.} так
называемого "хорошего вкуса" {Под "хорошим вкусом" Гете имеет в виду
распространенные тогда художественные нормы и правила, связанные с
французским классицизмом.}, где они, сонные, влачат свое полусуществование в
тоскливых сумерках, со страстями в сердце, но без мозга в костях, и где,
недостаточно усталые, чтобы отдыхать, и все же слишком ленивые, чтобы
действовать, они протрачивают и прозевывают свою призрачную жизнь среди мирт
и лавровых кущ.


КОММЕНТАРИИ


Статья написана в 1771 году и весьма показательна для эстетических
взглядов молодого Гете, сложившихся в Страсбурге.