"Игорь Гетманский. Над пропастью во ржи (Сб. "Игра и кара")" - читать интересную книгу автора

говорят, очень верно предсказывала судьбу, отводила от дома беду, а иногда
помогала и деньгами. Плюнет на ладонь мужику, и - глядь! - в доме у него
деньги заводятся! Ну, и так далее... Я, молодой тогда дурачок, все пытался
уличить ее в получении нетрудовых доходов, получалось это у меня плохо,
бабка Акулина только надо мной добродушно подсмеивалась, я злился... Если
бы мне кто-нибудь сказал тогда, что через много лет я приду к ней за
помощью, я рассмеялся бы этому человеку в лицо!
Я стоял около постели бабки Акулины и не знал, что сказать. Может
быть, она, разменяв десятый десяток, уже выжила из ума? Но нет. Бабка
Акулина разомкнула синие губы и прошелестела:
- Пришел, надо же... Через столько лет. Узнала тебя. Садись... Володя.
Она помнила мое имя! Я тихо присел за стол на край табурета:
- Как живете, баба Акулина? - растеряно спросил я. - Может, помощь
нужна, врача?
- Не нужно ничего. Ходит врач. Не за этим ты пришел. Знаю - зачем. -
Она приподнялась на локтях и полуприсела, откинувшись на подушки. -
Спрашивай.
Наши глаза встретились, и я почему-то вдруг сказал совсем не то, что
хотел сказать, не вопрос я задал, а выплеснулись из меня вина и горечь
последних недель:
- Людей своих я погубил, баба Акулина. Не понимаю - как, ничего
объяснить не могу, но знаю только - погубил. Спать не могу...
Старуха пожевала губами, потом ответила:
- Нет на тебе вины... Нет. А то, что не понимаешь - лжешь. Себе лжешь
- мне не лги. Видел ее?
Я понял, о ком она говорит.
- Видел...
Она пристально и молча смотрела на меня, и я вдруг осознал, что она
знает, что я был на ржаном поле, над пропастью во ржи, и знает, что никому
я не хочу об этом рассказывать, даже ей.
- То, о чем поведаю я тебе сейчас - об этом не болтай никогда.
Проболтаешь - горе бабе большое принесешь, а исправить ничего не сможешь,
только хуже сделаешь... - Баба Акулина помолчала. - Снасиловали ее,
Нину-то, в двадцать лет, молодухой еще, снасиловали. Жила она тогда с
матерью в Кедровке, далеко отсюда, знаешь село такое?
Я кивнул.
- Так вот кузнец один за ней там ухаживал. Долго ходил. Да не
утерпел, кровь молодая, горячая... Как-то в лес завел и... Нина с матерью
тогда очень скоро уехали, от молвы, от позора. Все по краю кочевали, то
там поживут, то сям. Личной жизни у нее никакой не было, да и не желала
она, боялась... Детей не хотела. И не имеет... Лет десять назад, когда
мать умерла, Нина здесь осела. Вроде отогрелась душой, замуж вышла, муж
дом поставил. Только видишь, чем старая обида-то в ней обернулась... Сама
она не понимает, не видит, что творится. Баба добрая, не памятливая, для
мужика любого - слаще не сыщешь, а вот... Тогда в том лесочке, где кузнец
над ней надругался, бес-мужененавистник в нее вселился. Тайно. От нее
тайно. И теперь, когда появилась возможность - берет свое.
Я изумленно спросил:
- Откуда ты знаешь о ней столько, баба Акулина?
- Мать ее, когда еще живая была, ко мне приходила. Потом уж сама я