"Эдуард Геворкян. Прощай, сентябрь!.." - читать интересную книгу автора

После полугодового карантина я вошел в основную группу школы 221,
Базмашен. Физподготовку я любил, раза два даже брал призы на стендах,
поэтому первого года не боялся. И напрасно! Нас гоняли покруче, чем на
всех штурманских курсах вместе взятых. Если у кого-то было особое мнение о
своих способностях, то оно выветрилось через неделю, после канатных
пятнашек, бега с подвязками и мокрых простынь. Ровно год шлифовали нашу
мускулатуру и психику. Тесты и кроссы, гокинг и нервные бревна, батут и
колодец...
Главное началось потом! Первый год обучения мы долго вспоминали,
расслабленно улыбаясь. Теперь уже шел не прыг и скок, а усиленный курс
всех наук, в компакте, конечно, при этом никакой гипнопедии или
нейродопинга. Десять часов в неделю, двадцать часов в неделю, а к концу
второго года - десять часов каждый день. Лучшие обучающие системы,
отменные Наставники, консультации ведущих мотиваторов, экзамены шесть раз
в году, две недели отдыха, и опять занятия, экзамены, лавина информации,
мозг распирает, а попробуй не перевари или забудь, попробуй на экзамене не
ответить на блиц-опрос по совершенно другой теме.
Пять лет в школе стоили тридцати до нее. В день Клятвы многим из нас
было уже тридцать пять. Затем год общения, год стажировки, коррекция и
гармонизация педагогической премудрости. Наконец я получил свою Десятку.
Первую и, конечно, единственную. Пятнадцать лет вместе. Пятнадцать лет...
впустую!
Когда я впервые увидел этих годовалых несмышленышей, вокруг которых
вертелись, не находя места, родители, меня распирало от гордости. Я
чувствовал себя Творцом, замесившим круто глину. Кого я вылеплю...
Девочки заговорили чуть раньше, зато мальчиков потом невозможно было
остановить. Лена, Аршак, Сима, Гриша, Саркис, Ирма, Мурад... Наш дом
выбрали на родительском собрании за год до моего назначения. Он стоял на
берегу речки, линию обеспечения провели от Базмашена. Неглубокое ущелье, а
за ним начинался заповедник столбчатых базальтов. Прекрасные места! До
Еревана рукой подать.
Родительские комнаты занимали третий этаж, все остальные были в нашем
распоряжении. Первые два года прошли нетрудно. Большая часть нагрузки
легла на родителей. Но вот дети стали задавать вопросы, от контроля и
коррекции надо было переходить к активному воздействию - и тогда началась
моя работа. На каждый вопрос своевременно ответить, учесть последствия
ответа, любой поступок мгновенно экстраполировать, направить активность,
сместить активность, элиминировать активность, формировать начальные
структуры - и все осторожно, без нажима, весело и серьезно, чередуя игры и
занятия. Сотая часть всего, чем мне приходилось заниматься.
Все головоломные переплетения нелинейных барьеров на Гиперборее и все
бездонные каверны на Горизонте были сущей ерундой по сравнению с детской
психикой. Безупречная радость и чудовищная ответственность Творца,
ежедневные, ежечасные приключения и испытания духа, знаний, личности - это
работа!
Но что и в какой момент я проглядел?
Вот Кнарик отобрала у Мурада игрушку, веселая возня, но Мурад
отказывается взять ее обратно. Что это было - не признак ли чрезмерной
гордыни? А в первый год знаний он сам лишил себя воскресной рыбалки из-за
нерешенной задачи - требовательность или первый росток асоциальности? Не