"Эдуард Геворкян. Прощай, сентябрь!.." - читать интересную книгу автора

входили, лишили полного доверия, а значит, вина ложится и на вашего
Учителя, и на его Десятку, и на его Учителя, и так далее... Вы не
находите?
- Не нахожу.
- Да? Но вы обратили внимание на то, что о-г здравого смысла до абсурда
мы совершили путь всего в один шажок? Три века демонтажа традиционной
семьи...
- А ведь вы не из Общественного Контроля, - перебил я, с бесцеремонным
любопытством разглядывая Клецанду, - вы "персоналист"!
- Рад за вас, - быстро ответил он, - это упрощает дело!
Минуту или две мы молча смотрели друг на друга. Мне наконец воочию
довелось увидеть "персоналиста". Не героя анекдотов курсантских времен, не
сотую долю процента социографических справок (мелким шрифтом в специальном
приложении для научных библиотек), а живого, натурального "персоналиста".
Их на Земле и в радиусе обитания несколько сотен, ну, может быть, чуть
больше тысячи. Даже не горсть, даже не капля. Но все-таки нормальные,
полноценные люди, которые в какой-то момент отрекались от Десятки и
Учителя, публично снимали с себя ответственность за других и отвечали сами
за себя. Общество могло позволить себе такое отклонение, да оно не
обращало на них почти никакого внимания. Дети, правда, иногда задавали
вопросы - до них доходили всякие слухи, но слухи эти ютились где-то между
жутковатыми сказками и ночными историями.
- Вы нам нужны! - заявил Клецанда. - Пора наконец показать всем, какие
идеи мы можем предложить миру. Разумеется, до референдума дело не дойдет,
но дискуссию мы затеем славную. К тому же совершенно безразлично, чем она
кончится. Важен прецедент, понимаете? Если вы опротестуете...
Он говорил, уговаривал меня, а я молча смотрел, как он размахивает
руками. Вдруг мне показалось, что он разыгрывает маленький спектакль, а
сам наблюдает со стороны и ждет моих реплик. Когда я окончательно уверился
в этом, он на полуслове оборвал себя, улыбнулся и тихо сказал:
- Только не подумайте, что я подкапываюсь под основы бытия. Я не зову
вас в наши ряды. Хотя стоило бы попытаться... Скорее всего, вы никогда не
будете с нами, но рано или поздно возникнет сомнение: а все ли возможности
старой этики мы перепробовали, прежде чем ее сломать?
Мне стало скучно. И стыдно. Стыдно за его Учителя, пусть даже Клецанда
и отрекся от него.
- Вам, наверно, трудно давалась История Разума? - участливо спросил я.
- Могу порекомендовать отличный восстановительный курс.
- Благодарю, - спокойно ответил Клецанда. - Непременно воспользуюсь
вашей рекомендацией. Но если вы считаете, что за какие-то тысячелетия
индивидуальная ответственность исчерпала себя...
Не дослушав, я подошел к нему, взял за локти и, легко приподняв,
отодвинул от входа.
- Сейчас я уйду, а если ваши авантюристы попробуют меня задержать...
Словом, не советую!
- Куда же вы? - развел руками Клецанда. - Напротив, это я уйду. Вам
совершенно незачем уходить. Вы что же, свою квартиру не узнаете? Впрочем,
мы перенесли мебель в соседнюю комнату. Беспокоились за вас. Извините.
Он вышел.
После гипнарка с координацией плоховато, но хорош же я! Заперли,