"Эдуард Геворкян. Прощай, сентябрь!.." - читать интересную книгу автора

заточили, ах, ах! Не узнать свое жилье! Вон на стене напротив висит
маленькая картина Бояджяна - по степи мчатся волны всадников на
коротконогих лошадках, а над степью тяжелые полосы облаков...
Включив окно, я несколько секунд смотрел на зеленое кольцо парка. Его
наискось пересекал гребной канал, с высоты казавшийся темной трещиной.
На седьмой год мы переехали в Базмашен, в учебный центр. Родители
остались в доме, место им нравилось. Встречались с ними раз в неделю. Дети
врывались ко мне в любое время суток и по страшному секрету, разумеется,
сообщали, что они придумали для воскресного подарка и почему для него
необходимо сию секунду и откуда угодно достать три килограмма лимонных
ягод, двести метров нитинола, ореховую тянучку, губчатую платину и все
такое...
Мурад, Семен и Лена дружили с соседней Десяткой. Остальные тоже имели
немало друзей в школьном городке. У меня прибавилось забот. Много сил и
времени забирало планирование - надо было срочно выяснять, кто из Учителей
наиболее силен в прекрасном чтении, кто в биоэтике, идти ли к ним на урок,
или приглашать их Десятку к нам; ломать голову: увеличить частоту таких
посещений до двух раз в неделю или, наоборот, пора на некоторое время
локализовать учебный процесс?
Голова пухнет от массы сопутствующих дел, а тут вдруг вылезает, скажем,
Аршак с проблемами эн-формных логик, ты же сразу и не сообразишь, за что
хвататься: матричную историю и математическую философию в Школе я
вытягивал на пределе.
Какое это было время! На сентябрьских торжествах я познакомился с
Диной. До моего Выпуска оставалось четыре года, а до ее - три. Поначалу
все было хорошо, но через год я вернул ей Слово, потом у нас наладилось,
затем опять мы запутались. Так, в общем, до сих пор ни я, ни она не
разобрались что кому надо. Каждый остался при своем Слове, с ним, наверно,
и успокоимся. Не судьба.
В последние годы, правда, отношения наши упростились, и Дина несколько
приутихла, и я расслабился, но прошлых лет растаял след... Где ты,
школьный городок? Где ты, сентябрь?..
В десятилетнем возрасте у детей обострилось критическое осмысление
мира. Ничего на веру не принимается, аксиомы и авторитеты пробуются на
зуб, идет вторая волна вопросов. И среди них многократно и в самых
забавных вариациях: неужели Учителю так трудно за всю свою жизнь воспитать
только десять человек?
Рано или поздно задается этот вопрос. Потом еще и еще раз. Главное -
почувствовать момент, когда наступила пора рассказа об Учителях. Почему
ими гордится человечество, какая лежит на них чудовищная ответственность
за все и вся, и почему последнее слово всегда остается за Учителем, и
почему за радостью мира иногда скрывается не видимая никому усталая печаль
Учителя.
С этого начинается введение к курсу Истории Разума и продолжается до
самого конца. В это же время Учитель начинает приглядываться к своим
ученикам, чтобы за оставшиеся до выпуска годы успеть подготовить Первого и
Второго, возможных кандидатов в Учителя. Сколько их отсеялось, а сколько
отвели себя сами! Это не делало чести их Учителю, но это было честно.
Учитель - не разработчик, не мастер и даже не мотиватор. Он не имеет права
ошибаться. Если ошибся - не Учитель! Как я...