"Владимир Гиляровский. Мои скитания" - читать интересную книгу автора

в ру-ках вызвалась Натали, но ее предложение было отклонено. Такая легенда
ходила в городе.
Суд оправдал дядю, он вышел в отставку, супруги по-селились в
вологодском имении, вот тогда-то я у них и бывал,
Когда отец мой женился на Марье Ильиничне Разнатовской, жизнь моя
перевернулась. Умер мой дед, и по летам я жил в Деревеньке, небольшой
усадьбе моей но-вой бабушки Марфы Яковлевны Разнатовской, добродуш-нейшей
полной старушки, совсем непохожей на важнуюпомещицу барыню. Она любила
хорошо поесть, и целое лето проводила со своими дворовыми, еще так недавно
бывшими крепостными, варила варенья, соленья и раз-ные вкусные заготовки на
зиму. Воза банок отправля-лись в Вологду. Бывшие крепостные не желали
оставлять старую барыню, и всех их ей пришлось одевать и кор-мить до самой
смерти. Туда же после смерти моего деда поселился и Китаев. Это был мой
дядька, развивавший меня физически. Он учил меня лазить по деревьям, обу-чал
плаванию, гимнастике и тем стремительным приемам, которыми я побеждал не
только сверстников, а и велико-возрастных.
- Храни тайно. Никому не показывай приемов, а то они силу потеряют, -
наставлял меня Китаев, и я слушал его. Но о нем будет речь особо.

x x x

Итак, со смертью моей матери перевернулась моя жизнь. Моя мачеха
добрая, воспитанная и ласковая по-любила меня действительно как сына и
занялась моим воспитанием, отучая меня от дикости первобытных при-вычек. С
первых же дней посадила меня за французский учебник, кормя в это время
конфетами. Я скоро осилил эту премудрость и, подготовленный, поступил в
первый класс гимназии, но "светские" манеры после моего гувер-нера Китаева
долго мне не давались, хотя я уже говорил по-французски. Особенно это
почувствовалось в то вре-мя, когда отец с матерью уехали года на два в город
Никольск на новую службу по судебному ведомству, а я пе-реселился в семью
Разнатовских. Вот тут-то мне доста-лось от двух сестер матери, институток: и
сел не так, и встал не так, и ешь, как мужик! Допекали меня милые тетеньки.
Как-то летом, у бабушки в усадьбе, младшая Разнатовская, Катя, которую все
звали красавицей, оставила меня без последнего блюда. Обедаем. Сама бабуш-ка
Марфа Яковлевна, две тетеньки, я и призреваемая дама, важная и деревянная,
Матильда Ивановна, сидев-шая справа от меня, а слева красавица Катя. По
обыкно-вению та и другая то и дело пеняли меня: не ешь с ножа, и не ломай
хлеб на скатерть, и ложку не держи, как му-жик... За столом прислуживал
бывший крепостной, од-новременно и повар, и столовый лакей, плешивый Афраф.
Какое это имя и было ли у него другое - я не знаю. В кухне его звали
Афрафий Петрович. Афраф, стройный, с седыми баками, в коломенковой ливрее,
чистый и выло-щенный, никогда ни слова не говорил за столом, а толь-ко
мастерски подавал кушанья и убирал из-под носу та-релки иногда с недоеденным
вкусным куском, так что я при приближении бесшумного Афрафа оглядывался и
за-пихивал в рот огромный последний кусок, что вызывало шипение тетенек и
сравнение меня то с собакой, то с крокодилом. Бабушка была глуховата, не
слышала их за-мечания, а когда слышала, заступалась за меня и увеще-вала
по-французски тетенек.
Вот съели суп. Подали отбивные телячьи котлеты с зе-леным горошком...
Поставили огромное блюдо душистой малины, мелкий сахар в вазах и два