"Владимир Гиляровский. Мои скитания" - читать интересную книгу автора

за эпиграммы нам тайно мстили, придираясь к рваным мундирам.

x x x

Вдруг, совершенно неожиданно, в два-три дня по осени выросло на
городской площади высокое круглое деревян-ное здание с необъятной высотой.
ЦИРК АРАБА-КАБИЛА ГУССЕЙН БЕН-ГАМО
Я в дикий вострог пришел. Настоящего араба увижу, да еще араба-кабила,
да еще - Гуссейн Бен-Гамо!..
И все, что училось и читалось о бедуинах и об ара-бах и о верблюдах,
которые питаются после глотающих финики арабов косточками, и самум, и Сахара
- все при этой вывеске мелькнуло в памяти, и одна картина ярче другой
засверкали в воображении. И вдруг узнаю, что сам араб-кабил с женой и сыном
живут рядом с нами. Какой-то черномазый мальчишка ударил палкой нашу черную
Жучку. Та завизжала. Я догнал мальчишку, свалил его и побил. Оказалось, что
это Оська, сын араба-кабила. Мы подружились. Он родился в России и не имел
понятия ни об арабах, ни об Аравии. Отец был обруселый араб, а мать совсем
русская. Оська учился раньше в школе и только что его отец стал обучать
цирковому искусству. Два раза в неделю, по средам и пятницам с 9 часов утра
до 2 часов дня, а по понедельникам и четвергам с 4 часов вечера до 6 часов
отец Оську обучал. Араб-кабил был польщен, что я подружился с его сыном, и
начал нас вместе "выламывать". Я был ловчее и сильнее Оськи, и через два
месяца мы оба отлично работали на трапеции, делали сальтомортале и прыгали
без ошибки на скаку на лошадь и с лошади. В то доброе старое время не было
разных предательских кондуитов и никто не интересовал-ся - пропускают уроки
или нет. Сказал: голова болела или отец не пустил - и конец, проверок
никаких. И вот в два года я постиг, не теряя гимназических успехов, тайны
циркового искусства, но таил это про себя. Оська уже работал в спектаклях
("малолетний Осман"), а я только смотрел, гордо сознавая, что я лучше Оськи
все сделаю. Впоследствии не раз в жизни мне пригодилось цирковое воспитание
не меньше гимназии. О своих успехах я мол-чал и знание берег про себя.
Впрочем, раз вышел курьез. Это было на страстной неделе, перед причастием.
Один, в передней гимназии я делал сальтомортале. Только что перевернувшись,
встал на ноги, - передо мной законоучи-тель, стоит и крестит меня.
- Окаянный, как это они тебя переворачивают? А ну-ка еще!..
- Я не буду, отец Николай, простите.
- Вот и не будешь теперь!.... Вчера только исповедывались, а они уже
вселились! А сам крестит.
- Нет, ты мне скажи, отчего нечистая сила тебя эдак крутит?
Я сделал двойное. Батя совсем растерялся.
- Свят, свят... Да это ты никак сам...
- Сам.
- А ну-ка! Я еще сделал.
- Премудрость...
- Вот что, Гиляровский, на Пасхе заходи ко мне, ма-тушка да ребята мои
пусть посмотрят...
- Отец Николай, уж вы не рассказывайте никому...
Ладно, ладно... Приходи на второй день. Куличом накормим. Яйца с
ребятами покатаешь. Ишь ты, окаян-ный! Сам дошел... А я думал уж - они в
тебя, нечистые, вселились, даповорачивают... Крутят тебя.