"Владимир Гиляровский. Мои скитания" - читать интересную книгу автора

в полк было улажено, а он по-ехал в Вологду за моими бумагами, я отдал ему
ориги-нал моего стихотворения "Бурлаки", написанного на "Велизарии".
Грубовато оно было, слишком специально, много чи-сто бурлацких слов. Я
тогда и не мечтал, что когда-ни-будь оно будет напечатано. Отдал отцу - и
забыл его. Только лет через восемь я взял его у отца, поотделал слегка и в
1882 году напечатал в журнале "Москва", дававшем в этот год премии -
картину "Бурлаки на Волге".
А когда в 1893 году я издал "Забытую тетрадь", мой первый сборник
стихов, эти самые "Бурлаки" по цензурным условиям были изъяты и появились в
следующих из-даниях "Забытой тетради"...
Отец остался очень доволен, а его друзья, политиче-ские ссыльные,
братья Васильевы, переписывали стихи и прямо поздравляли отца и гордились
тем, что он пустил меня в народ, первого из Вологды... Потом многие ушли в
народ, в том числе и младший Васильев, Александр, ко-торый был арестован и
выслан в Архангельский уезд, куда-то к Белому морю...
* * *
Потом какой-то критик, разбирая "Забытую тетрадь" и расхваляя в ней
лирику, выругал "Бурлаков": "Какая-то рубленая грубая проза с неприятными
словами, чтобы перевести которые, надо бурлацкий лексикон издать"...
Отец просил меня, расставаясь, подробно описать мою бурлацкую жизнь и
прислать ему непременно, но новые впечатления отодвинули меня от всякого
писания, и толь-ко в 1874 году я отчасти исполнил желание отца. Летом 1874
года, между Костромой и Нижним, я сел писать о бурлаках, но сейчас же
перешел на более свежие впечат-ления. Из бурлаков передо мной стоял
величественный Репка и ужасы только что оставленного мной белильно-го
завода.
Но писать правду было очень рискованно, о себе пи-сать прямо-таки
опасно, и я мои переживания изложил в форме беллетристики - "Обреченные",
рассказ из жиз-ни рабочих. Начал на пароходе, а кончил у себя в нумеришке, в
Нижнем на ярмарке, и послал отцу с нака-зом никому его не показывать. И
понял отец, что Луговский - его "блудный сын", и написал он это мне. В 1882
году, прогостив рождественские праздники в ро-дительском доме, я взял у него
этот очерк и целиком на-печатал его в "Русских ведомостях" в 1885 году.
* * *
Это было мое первое произведение, после которого до 1881 года, кроме
стихов и песен, я не писал больше ни-чего.
Да и до писания ли было в той кипучей моей жизни.
Началось с того, что надев юнкерский мундир, я да-же отцу писал только
по несколько строк, а казарменная обстановка не позволила бы писать, если и
хотелось бы.
Да и не хотелось тогда писать.
Да и до того ли было! Взять хоть полк. Ведь это был 1871 год, а в полку
не то, что солдаты, и мы, юнкера, и понятия не имели, что идет
франко-прусская война, что в Париже коммуна... Жили своей казарменной жизнью
и, кроме разве как в трактир, да и то редко, никуда не ходили, нигде не
бывали, никого не видали, а в тракти-рах в те времена ни одной газеты не
получалось - да и читать их все равно никто бы не стал...