"Владимир Гиляровский. Мои скитания" - читать интересную книгу автора

полу-мертвого сквозь строй, а все бей! Бывало, тихо ударишь, пожалеешь
человека, а сзади капральный чирк мелом по спине,- значит, самого вздуют.
Взять хоть наше дело, кантонистское, закон был такой: девять забей на
смерть, десятого живым представь. Ну, и представляли, выкуют. Ах, как меня
пороли!
И, действительно, Иван Иванович был выкован. Строй-ный, подтянутый, с
нафабренными черными усами и на-голо остриженной седой головой, он держался
прямо, как деревянный солдатик, и был всегда одинаково неуто-мим, несмотря
на свои полсотни лет.
- А это, - что Орлов? Петьдесят мазков!
- Мазки! Кровищи-то на полу, хоть ложкой хле-бай,- донеслось из толпы
солдат.
- Эдак-то нас маленькими драли... Да, вы, господа юнкера, думаете, что
я, Иван Иванович Ярилов? Да?
- Так точно.
- Так, да не точно. Я, братцы, и сам не знаю, кто я такой есть. Не
знаю ни роду, ни племени... Меня в меш-ке из Волынской губернии принесли в
учебный полк.
- Как в мешке?
- Да так, в мешке. Ездили воинские команды по де-ревням с фургонами и
ловили по задворкам еврейских ре-бятишек, благо их много. Схватят в мешок и
в фургон. Многие помирали дорогой, а которые не помрут, привезут в казарму,
окрестят и вся недолга. Вот и кантонист.
- А родители-то узнавали деток?
- Родители!..Хм... Никаких родителей. Недаром же мы песни пели: "Наши
сестры - сабли востры"... И мат-ки и батьки - все при нас в казарме..,
Так-то-с. А рас-сказываю вам затем, чтобы вы, молодые люди, помнили да и
детям своим передали, как в николаевские времена солдат выколачивали... Вот
у меня теперь офицерские по-гоны, а розог да палок я съел - конца краю
нет... Мне об это самое место начальство праведное целую рощу пе-ревело...
Так полосовали, не вроде Орлова, которого доб-рая душа, майор, как сына
родного обласкал... А нас, бывало, выпорют, да в госпиталь на носилках или
про-сто на нары бросят - лежи и молчи, пока подсохнет.
- Вы ужасы рассказываете, Иван Иванович.
- А и не все ужасы. Было и хорошее. Например, на-казанного никто
попрекнуть не посмеет, не как теперь. Вот у меня в роте штрафованного
солдатика одного фельдфебель дубленой шкурой назвал... Словом он по-прекнул,
хуже порки обидели... Этого у нас прежде не бывало: тело наказывай, а души
не трожь!
- И фельдфебель это?
- Да, я его сменил и под арест: над чужой бедой не смейся!.. Прежде
этого не было, а наказание по закону, закон переступить нельзя. Плачешь,
бывало, да бьешь.
- Вот Шептун бы тогда в своей тарелке был!- за-метил кто то.
- Таких у нас бывало. Да такой и не уцелел бы. Да и у нас ему не
место.
- Эй, Коля! - крикнул он Павлову. Русые баки, освещенные славными
голубыми глаза-ми, повернулись к нему.
- Дело, брат, есть. До свиданья, молодежь моя ми-лая.
Вокруг Ярилова и Павлова образовался кружок офи-церов. Шел горячий