"Нодар Джин. Повесть о смерти и суете" - читать интересную книгу автора -- Этого никто не знает, -- удивился я.
-- Как никто? Все только мэ-кают и блеют: мэ, как похожи, бэ, как похожи! Другого придумать не могут... Перейдём на "ты"? -- Давай на "ты", но я серьёзно: две капли! -- А фамилия у неё не моя? Слышал, наверное, про моего отца, Меир-Хаима? Тоже имел много баб... И много, говорят, наследил... -- Она испанка: Исабела-Руфь... -- Никогда бы не подумала, что я похожа на иностранку. Но хотела бы. Если б я была иностранкой и жила заграницей, мне бы этот шрам на губе закрыли в два счёта! -- А зачем закрывать?! -- возмутился я. -- Так лучше! У неё, кстати, тоже шрам на губе. Правда! -- И такой же халат, да? -- Я видел только лицо, -- признался я. -- Дай-ка принесу тебе водки! -- и, поднявшись, она шагнула к роскошноиу шкафу из орехового дерева. Я заметил, что, в отличие от большинства местных женщин, у неё есть талия, а в отличие от всех - ягодицы не плоские. Натела опустила передо мной овальный графин с водкой, но ещё до того, как обхватила пальцами заткнутую в него продолговатую затычку и вынула её из тесного горлышка, я ощутил томление и прилив тёмных желаний. Встревожившись, забрал у неё нагретую в ладони хрустальную затычку, медленно вставил её обратно в прозрачное горлышко, а потом, смочив языком пересохшие губы, произнёс: -- Не сейчас... -- и вскинул на неё глаза. -- Потом... смешанным выражением на лице. Правый кончик её верхней губы со шрамом потянулся вверх в ехидной усмешке, левая бровь прогнулась дугой любопытства, но голубые с зеленью зрачки в разливе белой влаги излучали многозначительную невозмутимость лилий в китайских прудах. Невозмутимость такого долгого существования, когда время устаёт от пространства, но не знает куда удалиться. -- Что? -- ухмыльнулась она. -- Не говори только, что умеешь читать лица - и всё уже обо мне знаешь. -- Нет, -- заверил я, -- я пришёл не за этим, но когда-то, ей-богу, изучал физиономистику... Чепуха это! -- Да? -- поджала она большие губы со спадающими углами, свидетельствующими о сильной воле. -- Что на моём лице? -- У тебя прямые губы, то есть уступчивая воля, -- сказал я. -- На тебя легко оказать влияние. У тебя ещё разбухшее нижнее веко: усталость и бесконтрольность влечений... -- А что глаза? -- Китайцы различают сорок типов и приписывают каждый какому-нибудь зверю. У тебя - сфинкс: удлинённые с загнутыми венчиками. Тонкая натура. И нервная... -- Конечно, чепуха! -- рассмеялась Натела и стала растирать пальцем чёрный камушек с белыми прожилками, свисавший на шнурке в прощелину между грудями. -- А у тебя такие же черты! -- Знаю... Поэтому и считаю это чепухой, -- сказал я и почувствовал, |
|
|