"Нодар Джин. Повесть о смерти и суете" - читать интересную книгу автора

существования.
Я понимал о нём только то, что мимолётное не мимолётно: мгновение любви
есть невообразимо мощная конденсация людского опыта. Не моего личного, не
всемужского даже, а всечеловеческого. Надвременного и двуполого...
Поэтому я, наверное, и люблю женщин!





25. Записывать тишину и воспроизводить её в разной громкости


По всей видимости, Натела любила то же самое. Мужчин.
Она опять издала прежний жалобный стон, но теперь уже самоотрешённый.
Испугавшись, что, впав в агонию, она свалится с лестницы, я стал её
трясти. Как только она вернулась к жизни, - медленно и нехотя, - я вздохнул
и, запрещая издавать звуки, перекрыл ей губы указательным пальцем.
Натела поняла жест превратно, вскрикнула "да", присела на корточки,
расстегнула пояс на моих штанах и дёрнула змейку вниз. Теперь уже
всполошилась и лестница: дрогнула под нами, скрипнула и, подражая Нателе,
издала протяжный стон. Вскинув руки и ухватившись одною за полки, а другою
за потолок, я напряг колени и изловчился удержать сразу и себя, и Нателу, и
лестницу. Устояли все, но зато рухнули в ноги - на голову Нателе - мои
штаны, звякнув пряжкой о металлический поручень.
В то же мгновение скрипнула дверь - и, к моему ужасу, из кабинета
выступил начальник контрразведки. Я остолбенел, а генерал огляделся.
-- Натела! -- крикнул он.
Высунув голову из-под моих штанов, она вскинула на меня строгий взгляд,
приложила к губе со шрамом палец, но сама вдруг кашлянула и отозвалась:
-- Я здесь, Сэрж! Не могу найти твою библию!
Генерал посмотрел в нашу сторону. Я повернулся к нему спиной, зарылся
носом в книги и захлопнул глаза. Сердце, которое только что так громко
стучало, остановилось. В наступившей тишине я представил себя снизу, с
генеральской позиции, согнутого под потолком в жалкую скобку, без штанов, с
голой волосатой задницей в сетчатых брифсах, приобретённых женою в
подпольном Петхаине.
Обратился генерал не ко мне.
-- Ну её в жопу, эту библию! Слезай, потом поищешь!
-- Почему? -- удивилась Натела и выпрямилась.
-- А потому! Хитрожопый он...
Хотел, конечно, сказать "голожопый", подумал я.
-- Ты о ком, Сэрж? -- спросила Натела.
-- О твоём философе! Не нужна мне, мол, ваша сраная библия, заткните её
себе в задницу! Но мы ещё посмотрим - кто и что кому заткнёт... -- и
взревел: -- Да спускайся же ты, наконец!
Я вцепился в пояс на юбке Нателы.
-- А ты успокойся! -- велела Натела то ли Абасову, то ли мне.
-- В Америку, бля, спешит! Поднять там хай на весь сарай: "Вэй да вай,
братья-жидята, мучают красные нас дьяволята!"