"Нодар Джин. Повесть о смерти и суете" - читать интересную книгу автора

27. Где начало есть, там будет и конец


Бумаги я просмотрел за семейным обедом. Расписки, письма и квитанции,
выданные в разное время князьями Авалишвили разным грузинским синагогам,
которым они периодически продавали Бретскую рукопись. Была ещё копия решения
суда о передаче библии тбилисскому горсовету. Было и скабрезное любовное
письмо кутаисского большевика жене-хохлушке, а рядом с его подписью -
проткнутое стрелою сердце и русская вязь: "Люби меня, как я тебя!"
Ещё одна любовная записка, без подписи и по-грузински: Ты, дескать,
стоишь - очень желанная - на том берегу. А я - очень несчастный - на этом. И
между нами, увы, течёт широкая река. Что же теперь нам делать?
Жена моя предложила вздыхателю поплыть к "очень желанной". Тем более,
что, по её словам, в Грузии нету неодолимых рек...
Внимание привлекла пожелтевшая газетная вырезка со статьёй и портретом,
в котором я сразу узнал Абона Цицишвили, директора Еврейского Музея имени
Берия. Согласно приписке, статья была вырезана из тбилисской газеты "Молодой
сталинец" и называлась обстоятельно: "Беседа известного грузинского учёного
с известным немецким романистом".
Из текста следовало, что на московской встрече Фейхтвангера с
еврейскими энтузиастами Абон Цицишвили рассказал немецкому мастеру слова о
замечательном экспонате, хранившемся в его петхаинском музее, - о
чудотворной библии. Повествуя её историю, учёный особенно тепло отозвался об
Орджоникидзе, заботливо отнёсшемся к знаменитой рукописи и велевшем одному
из своих доблестных командиров передать библию на хранение славным местным
евреям-большевикам.
После официальной встречи известный романист отвлёк грузинского
историка на частную беседу, но стал интересоваться не им, историком, а самой
первой владелицей Бретской рукописи - Исабелой-Руфь. Иудейкой из Испании.
Товарищ Цицишвили любезно поделился с писателем своими изысканиями.
Согласно одной из легенд, рассказал он, Исабела-Руфь быстро
разочаровалась в грузинской действительности и вознамерилась податься -
вместе с вышеупомянутым сочинением - на историческую родину. То есть на
Святую землю.
Местные евреи, однако, которые тогда ещё не были славными, но которых
всё равно поддерживали должностные лица из царской фамилии Багратионов,
конфисковали у неё чудотворную книгу на том основании, что Исабела-Руфь
осквернила себя и её не столько даже нравственной неустойчивостью, сколько
контактами со странствовавшими по Грузии отступниками от обоих Заветов -
Ветхого и Нового. По преданию, разлученная с отцовским приданым, с Библией,
испанская иудейка не достигла и Турции - лишилась рассудка, скончалась и
была похоронена на ереванском кладбище для чужеземцев.
Бретский же манускрипт тотчас же, оказывается, утерял свою
чудодейственную силу, удержав лишь способность к самосохранению. Причём,
даже эта сила пошла с годами на убыль, что подтвердили десятки случаев
безнаказанного изъятия из книги отдельных листов.
О странствовавших еретиках, завлёкших Исабелу-Руфь в свои сети,
грузинскому учёному было известно лишь, будто они проповедовали неизвестное