"Нодар Джин. Повесть о смерти и суете" - читать интересную книгу автора

мы приехали, в конце концов? Не в Америку ли?
-- Америке на всё плевать! Спрашиваешь тут у человека: "Как живёшь?" -
а он тебе: "Файн!", то есть "Пошёл на фиг!"
Доктор сердился не на Америку и даже не на Нателу, но на судьбу,
распорядившуюся библией не в его пользу:
-- Никто тут за библию эту не скажет нам спасибо, никто! Здесь нету
хозяина, нету главного народа! Пусть хотя бы лежала она где лежала!
-- В Гебе? -- воскликнул я, сознавая, что недопонимаю Нателу и сам,
хотя мне и хотелось сказать что-нибудь в её защиту. -- Не в Гебе же! И
потом: в Петхаине тоже уже нету главного народа...
-- Дело не в этом, -- вмешался раввин. -- Можно ведь было её продать, а
деньги - нам для синагоги. А продать - Израилю!
Петхаинцы дружно согласились: продать бы Израилю, а деньги - нам для
синагоги. Возник вопрос: А нельзя ли оспорить этот дар? Ведь, по сути дела,
книга принадлежит не Нателе Элигуловой, а нам, петхаинцам!
К удивлению моей жены, я горячо поддержал эту идею, ибо в процессе
дискуссии мне удалось выяснить у себя, что, подобно остальным петхаинцам, я
на неё сердился. Впрочем, сердиться у меня было оснований больше, чем у
остальных. Во-первых, я был председателем Землячества, а главное - план по
вызволению библии из Гебе и возвращению её народу принадлежал мне.
Прежде, чем бежать с книгой в квинсовский музей, Нателе следовало
связаться хотя бы со мной. Вот, мол, привезла библию, как теперь с нею быть?
Твоя, мол, идея, - ты и решай! Дело даже не в библии. Предположим, что её не
было и в помине. Или - что Натела её с собой не привезла. В любом случае ей
надлежало связаться со мной! Вот, дескать, приехала! Не у меня ли она
спрашивала на лестнице: Любишь, не любишь? Издевалась?!
-- Я уверен, что нам надо оспорить этот дар! -- заключил я вслух.
-- Свяжись с адвокатом! -- кивнул раввин. -- А я поговорю с Ребе. И не
мешало бы связаться ещё с прессой.
-- Свяжемся! -- пообещал я. -- Ещё как свяжемся! Потому что, знаете...
Даже нету слов! Очень нечутко с её стороны! Очень! Никто не имеет права
действовать от имени народа без его мандата!
-- Именно! -- подхватил доктор. -- Особенно - народа многострадального!
За кого она нас принимает! Мы ведь уже в Америке!
Петхаинцы зашумели: За кого она, действительно, нас принимает?! Мы
ведь, билив ми, уже не в Петхаине! Шумели долго, но, в конце концов, стали
догадываться, что если сейчас же не укроются от духоты и жары, станут
народом куда более многострадальным.
-- Вернёмся в здание, -- предложил раввин и пошёл впереди паствы. -- И
запомните: если она подойдёт к нам - молчать! Ни слова о книге!
-- Правильно, ни слова! -- шагал я рядом.
-- Как же так?! -- выпалила вдруг моя жена. -- Вы что - с ума
посходили?! Так же нельзя! Человек только что приехал, а мы... Надо хотя бы
пригласить на обед, приласкать, пригреть... Или просто поговорить...
-- Я приглашать не намерена! -- отозвалась докторша.
-- Я зову её к себе, -- сказала жена.
-- Меня там не будет! -- пригрозила докторша.
-- Меня тоже! -- заявил я.
-- Ты что - тоже спятил? -- осведомилась у меня жена. -- Что с тобой
произошло? От жары? Я лично иду её разыскивать и приглашать к себе, а там