"Нодар Джин. Повесть о смерти и суете" - читать интересную книгу автора

40. Сладкое чувство потерянности


Так и вышло.
Залман вскинул голову и закончил панихиду молитвенным возгласом:
-- Итгадал Веиткадеш Шма Раба... Да славится имя Его в мире, который
создан по Его воле, и да явит Он царствие Своё при вашей жизни, в ближайшее
же время, и скажите все вместе: "Амен!"
-- Амен! -- сказали все вместе и зашевелились.
Залман отыскал меня глазами и спросил хочу ли я, как председатель,
что-нибудь добавить. Я качнул головой и объявил очевидное: панихида
закончилась и начинаются похороны.
Публика зашумела, и несколько петхаинцев, выступив из толпы и приподняв
гроб, направились к пикапу за воротами.
-- Что? -- подошла ко мне жена с заплаканными глазами.
-- Ничего, -- сказал я. -- Сядешь за руль?
-- Тебе нехорошо? -- насторожилась она.
-- Всё в порядке, -- и передал ей ключи. -- Мне надо подумать.
-- Этого как раз не надо! Надо не думать, а принимать всё как есть - и
жить! А тебя зовут.. Вот, слева, не знаю имени...
-- Слушай! -- шагнул ко мне Занзибар. -- Раввин тут искал тебя, но
сейчас он занят. С ним там беседует какой-то иностранец. Я хотел сказать -
"американец". Они в машине. "Олдсмобил". Бесцветный... Но этого иностранца я
знаю, хотя номер - вашингтонский.
Я догадался - кого имел в виду Занзибар:
-- Хрен с ним! А что хочет раввин?
-- Кортасар избил свою бабу, напился и пропал. А может быть, сперва
напился, а потом избил, не знаю... Кортасар - это шофёр при этом пикапе, в
который положим Нателу. Бойфрэнд этой Амалии. Вот... А кроме меня, тут в
пикап сесть некому. Все с жёнами...
-- А ты на кладбище не едешь, да? -- вспомнил я.
-- Придётся... Если ты не против... Залман велел взять у тебя
разрешение: я, говорит, в таких делах - пас. Только в духовных...
-- В духовных? Так и сказал? -- переспросил я и, не дожидаясь ответа,
добавил. -- Давай, Занзибар, иди в машину. А дорогу, кстати, знаешь? Никого
ведь пока не хоронили...
-- Я-то нет, Амалия знает... Она сидит в кабине.
-- Она сидит в кабине? -- снова переспросил я его, удивившись
всколыхнувшемуся во мне сложному чувству, в котором я отказался разбираться,
ибо разбирательство не обещало открытия лестных о себе истин.
Одно из ощущений успело, однако, пробиться в голову и превратилось в
гнетущую мысль о том, что всё вокруг несправедливо.
Несправедливо, что Натела мертва и что мы так и не встретились с нею в
Америке.
Что у меня выкрали тетрадь и что раввин произнёс над гробом мои слова,
хотя и произнёс их для Нателы.
Что Амалия обещала дожидаться меня за воротами, а сейчас уже ждёт в
мужнем пикапе не меня, а Занзибара.
Что Натела проведёт последние минуты на земле с людьми, которые её не