"Нодар Джин. Повесть о смерти и суете" - читать интересную книгу автора

Я остался эффектом доволен, и, хотя торопился, сообразил, что
дополнительный доллар одарил бы меня шансом завершить сцену достойно:
ленивым движением руки в стиле великого правдолюбца заткнуть банкноту в
разинутую от ужаса Крошкину пасть. Воздать ему, наконец, должное за страсть
к гигиене.
-- Восемь! -- воскликнул я и допустил ошибку.





53. Да ну вас всех в жопу!


Не переглядываясь, сопляки встрепенулись - и в следующее мгновение всех
их, как взрывом бомбы, разбросило в разные стороны. Летели они со скоростью
пошлейшей мысли. Исчезли так же молниеносно, как молниеносно пришло
понимание, что денег по-прежнему нету и наши с Нателой мытарства
продолжаются...
Сцену завершили аплодисменты. Я задрал голову на звук - и в окне над
собой увидел молодую пару с круглыми лицами. Женщина обрадовалась, что я
удостоил их внимания и толкнула плечом соседа. Тот тоже обрадовался, и они
вдвоём захлопали энергичнее.
"Да ну вас всех в жопу!" -- решил я, но сказал другое: попросил взаймы
десятку.
Они испугались, захлопнули окно и опустили штору: за десятку можно
вынести в прокат три фильма с Иствудом. Который любит правду крепче, чем я.
И этой своей любви находит единственно убедительное выражение в
стереофоническом хрусте костей и в меткой стрельбе по прыгающим яйцам
убегающих мерзавцев.





54. Хасид унаследовал семьдесят пять центов


Понурив голову, я шагнул к "Доджу" и снова - в который раз! - поправил
в кузове Нателу.
Потом поручил себе добыть квортер для телефона. Поднял с земли грязную
паклю, намотал её на конец бруска и, дождавшись красного света, шагнул к
ближайшей машине.
Водитель мотнул лысой головой и включил дворники: не подходи! Другой
качнул мизинцем и тоже врубил дворники. Никто меня к стеклу не подпускал.
Я сбил себе чуб на брови, насупил их и откинул челюсть. По-прежнему не
соглашались. Должно быть, приняли меня за декадента.
Тогда я решил убрать из взгляда подобие осмысленности. Потом расстегнул
на груди сорочку, открывшую вид на густую рассаду, а в голову свою впустил
помышление о человеке.