"Нодар Джин. Повесть о смерти и суете" - читать интересную книгу автора

комплимента и, не скрывая блеска в умудрённых международной жизнью глазах,
сообщил ей, что в Тбилиси одна из газет называется "Зарёй Востока".
Заря Востока знала это давно, но всё равно зарделась от удовольствия и
в знак признательности предложила министру отведать клубничный джем,
изготовленный ею по рецепту, описанному в романе "Анна Каренина". Тариел
божился мне, будто ревновать её к земляку не стал, потому что завёл новую
страсть - бильярд.
Эту страсть разбудили в нём Кливленд с коллегами.
Они же привили ему и разделяли с ним любовь к кутежам с ооновскими
делегатами из третьего мира. Какое-то время эта любовь казалась мне
убыточной, ибо Тариел одарял дипломатов тридцати-процентной скидкой на
блюда, а к концу кутежей к наиболее важным делегатам Заря Востока
подсаживала политически активных семинолок, которые за ночь сексуальных
чудес света спрашивали - по стандартам Большой Семёрки - поразительно низкую
цену.
Ясно, что доплачивал им ресторан, и это должно было влетать ему в
копейку. Так же, как и разница между реальной и резко сниженной,
"Кавказской", стоимостью блюд и напитков.
Выяснилось, что все убытки за блюда, напитки и живность покрывали
ресторану овербаевцы, но в последнее время, ссылаясь на урезанный бюджет, -
перестали.
Лишённая живительных соков дохода, любовь Тариела к третьему миру
остыла, но от кутежей он уже отказываться не мог, поскольку, как намекнули
ему овербаевцы, единственную альтернативу визитам разноцветных дипломатов из
ООН представляли визиты черно-белых соотечественников из налогового бюро.
Добавили ещё, будто, несмотря на комфортабельность местной тюрьмы, бильярдов
в ней не держат.
Обо всём этом - за неделю до Нателиной кончины - я узнал от самого
Тариела, приехавшего ко мне за советом. Я порекомендовал ему продать
ресторан, расстаться с Зарёй Востока и возвратиться в Квинс к покинутым им
петхаинцам. А пока не дразнить овербаевских гусей и веселиться с делегатами,
валившими в "Кавказский" после каждой победы.
Тариел казался мне пугливым, и, направляясь к нему в ресторан за
десяткой, я не сомневался, что находится он в данный момент не в одном из
бильярдных клубов Манхэттена, а у себя: рассаживает за стол отголосовавшихся
противников апартеида.





57. Символы всепроникающего и всеобъемлющего отсутствия


Разноцветных дипломатов, возбуждённых состоявшимся успехом и
предстоявшим разгулом, уже сажали за банкетный стол.
Но занимался этим не Тариел. Занималась этим Заря Востока.
-- Где Тариел? -- спросил я, но она не ответила.
Ответил - на родном ему, грузинском - попугай. Тариела, мол, нету.
-- Сегодня же банкет! -- возмутился я. -- Конец апартеиду!